Считается, что самой первой оригинальной развлекательной книгой для детей стала опубликованная в 1744 году Джоном Ньюбери «Маленькая хорошенькая карманная книжечка» с милыми стишками про плавание и бейсбол. А ещё Ньюбери придумал к ней геймификацию и рекламную кампанию, спозиционированную на родителей. Первый акт маркетинга в книгоиздании!
В то же время где-то в Российской империи:
— 1719: Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению, собранное из разных авторов повелением государя Петра Великаго блаженныя и вечнодостойныя памяти, напечатася повелением царскаго величества, в Санктъпитербурхе — сборник полезных сведений для юного дворянина: от недавно введённого гражданского алфавита до придворного этикета и правил нравственности. (Да и то, поговаривают, скопипастили с «О вежливости нравов» Ротердамского.)
— 1720: «Первое учение отрокам» Феофана Прокоповича — букварь.
— 1778: «Бабушкина азбука», написанная Екатериной II для внука, будущего императора Александра I, — собрание поучительных изречений (видимо, как раз бабушкиных). Далее старушка накропала ещё две сказки очень сомнительного качества — но попытка засчитана: матушке-просветительнице и не такое дозволено.
— 1785: журнал «Детское чтение для сердца и разума» — без иллюстраций, зато со статьями о природе, беседами о добродетелях и нравственности (и по совместительству первое место публикаций Карамзина — как оригинальных, так и переводов, а Карамзин, насколько помню, в детлите как-то был не очень замечен — да-да, несмотря на то, что «Бедная Лиза» до сих пор читается в школах).
<few moments later>
— 1822: эпоха басен Крылова (которая, как и эпоха постмодернизма, всё никак не закончится). Но мы-то знаем, что они — заимствование и адаптация Лафонтена и вообще-то не особо предназначены не то чтобы для детей, но даже и для юношества.
И только почти век спустя от «Книжечки» Ньюбери в России появляется первый детский фикшен — то есть оригинальные литературные произведения с выдуманным сюжетом, для которых важнее увлечь, чем обучить:
— 1829: «Чёрная курица» Антония Погорельского,
— 1834: «Городок в табакерке» Владимира Одоевского.
Пока я писала мини-обзор на 18 век детлита в России, у меня свело скулы от дидактизма и нравоучительной полезности, организованной исключительно сверху вниз (ещё кажется, что пахнет она сыромятно и безутешно), а у вас?
Собственно, чего это я по локти закопалась в дела архивные?
Да вот пишу новую лекцию по истории жанра для курса «Однажды в сказке» @bandschool и нечаянно заметила некоторый временной рассинхрон между Европой и Россией в вопросе осмысления места и наполненности детской литературы. И, как водится, не смогла пройти мимо.
Этиология натужной пользы, которую часто хотят впихнуть авторы и увидеть родители в тексте, предназначенном для кого-то не сильно взрослого, кажется теперь мне абсолютно прозрачной.
Она, как и всё часто дурное и отжившее, но по-прежнему присутствующее, объясняется двумя вещами:
а) традициями;
б) отсутствием научной и общественной рефлексии.
— Остановитесь! — кричит она срывающимся голосом.
О настоящей пользе детского фикшена я рассказываю, кстати, на другом курсе школы Band — «Как написать детскую книгу», где не только читаю лекции, но и веду совершенно особенную лабораторию (многозначительно поигрывает пушистыми бровями).
#bandschool #редакторша_в_эфире
В то же время где-то в Российской империи:
— 1719: Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению, собранное из разных авторов повелением государя Петра Великаго блаженныя и вечнодостойныя памяти, напечатася повелением царскаго величества, в Санктъпитербурхе — сборник полезных сведений для юного дворянина: от недавно введённого гражданского алфавита до придворного этикета и правил нравственности. (Да и то, поговаривают, скопипастили с «О вежливости нравов» Ротердамского.)
— 1720: «Первое учение отрокам» Феофана Прокоповича — букварь.
— 1778: «Бабушкина азбука», написанная Екатериной II для внука, будущего императора Александра I, — собрание поучительных изречений (видимо, как раз бабушкиных). Далее старушка накропала ещё две сказки очень сомнительного качества — но попытка засчитана: матушке-просветительнице и не такое дозволено.
— 1785: журнал «Детское чтение для сердца и разума» — без иллюстраций, зато со статьями о природе, беседами о добродетелях и нравственности (и по совместительству первое место публикаций Карамзина — как оригинальных, так и переводов, а Карамзин, насколько помню, в детлите как-то был не очень замечен — да-да, несмотря на то, что «Бедная Лиза» до сих пор читается в школах).
<few moments later>
— 1822: эпоха басен Крылова (которая, как и эпоха постмодернизма, всё никак не закончится). Но мы-то знаем, что они — заимствование и адаптация Лафонтена и вообще-то не особо предназначены не то чтобы для детей, но даже и для юношества.
И только почти век спустя от «Книжечки» Ньюбери в России появляется первый детский фикшен — то есть оригинальные литературные произведения с выдуманным сюжетом, для которых важнее увлечь, чем обучить:
— 1829: «Чёрная курица» Антония Погорельского,
— 1834: «Городок в табакерке» Владимира Одоевского.
Пока я писала мини-обзор на 18 век детлита в России, у меня свело скулы от дидактизма и нравоучительной полезности, организованной исключительно сверху вниз (ещё кажется, что пахнет она сыромятно и безутешно), а у вас?
Собственно, чего это я по локти закопалась в дела архивные?
Да вот пишу новую лекцию по истории жанра для курса «Однажды в сказке» @bandschool и нечаянно заметила некоторый временной рассинхрон между Европой и Россией в вопросе осмысления места и наполненности детской литературы. И, как водится, не смогла пройти мимо.
Этиология натужной пользы, которую часто хотят впихнуть авторы и увидеть родители в тексте, предназначенном для кого-то не сильно взрослого, кажется теперь мне абсолютно прозрачной.
Она, как и всё часто дурное и отжившее, но по-прежнему присутствующее, объясняется двумя вещами:
а) традициями;
б) отсутствием научной и общественной рефлексии.
— Остановитесь! — кричит она срывающимся голосом.
О настоящей пользе детского фикшена я рассказываю, кстати, на другом курсе школы Band — «Как написать детскую книгу», где не только читаю лекции, но и веду совершенно особенную лабораторию (многозначительно поигрывает пушистыми бровями).
#bandschool #редакторша_в_эфире
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Примерно так выглядит работа со своенравным, строптивым, своеобразным или попросту гениальным автором / заказчиком:
сначала идёт редактор и всё портит (разумеется; они ж ничего другого и не умеют), а потом за ним идёт автор и делает всё как было.
И так по кругу — пока смерть [проекта] не разлучит их.
#времямемов
За видео и виденье спасибо Даше Б. @dashechnaya
сначала идёт редактор и всё портит (разумеется; они ж ничего другого и не умеют), а потом за ним идёт автор и делает всё как было.
И так по кругу — пока смерть [проекта] не разлучит их.
#времямемов
За видео и виденье спасибо Даше Б. @dashechnaya
#редакторский_урожай имени Вселенной Семи Прях 👇
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Абрикобукс
Дорогие читатели, мы знаем, как страстно вы ждёте наши новинки, ведь вы пишете нам письма, звоните и даже приезжаете! Рады сообщить, что 6-я книга из цикла Тамары Михеевой «Семь прях» уже приехала в редакцию и в Книжный магазин Пархоменко. Предзаказы отправляются, и уже сегодня или завтра вы получите номера для отслеживания направлений (если же наши сообщения по какой-то причине до вас не дойдут, то пишите нам по адресу shop@apricotbooks.ru, мы продублируем информацию).
Книга уже доступна на нашем сайте и скоро появится на маркет-плейсах, в независимых книжных и книготорговых сетях!
https://www.apricotbooks.ru/catalog/tproduct/179244825-136489912512-dzhalar-sem-pryah-kniga-shestaya
Книга уже доступна на нашем сайте и скоро появится на маркет-плейсах, в независимых книжных и книготорговых сетях!
https://www.apricotbooks.ru/catalog/tproduct/179244825-136489912512-dzhalar-sem-pryah-kniga-shestaya
Учимся рефлексии по сборнику «Народные русские сказки» Афанасьева.
Сказка «Терем мухи» неожиданно подарила целую палитру для вербального выражения своего внутреннего состояния.
Итак, кто вы сегодня?
😱 — муха-горюха
🤪 — вошь-поползуха
🤩 — блоха-попрядуха
🤓 — мышечка-тютюрюшечка
🔥 — ящерка-шерошерочка
💩 — заюшка из-под кустышка
Просто кидайте нужную реакцию на пост, и мы сразу увидим, кого сколько )))
Кстати, в детстве я думала, что сказка называется «Теремуха» — типа как «Скрипка-лиса» и «Куртка Бейн».
#прикиньте
Сказка «Терем мухи» неожиданно подарила целую палитру для вербального выражения своего внутреннего состояния.
Итак, кто вы сегодня?
😱 — муха-горюха
🤪 — вошь-поползуха
🤩 — блоха-попрядуха
🤓 — мышечка-тютюрюшечка
🔥 — ящерка-шерошерочка
💩 — заюшка из-под кустышка
Просто кидайте нужную реакцию на пост, и мы сразу увидим, кого сколько )))
Кстати, в детстве я думала, что сказка называется «Теремуха» — типа как «Скрипка-лиса» и «Куртка Бейн».
#прикиньте
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Нелицеприятная правда
Упорно ж кажется, что нелицеприятная = неприятная, гадкая или в крайнем случае недоброжелательная, да? Как бы там ни было, слышать всё нелицеприятное не очень хочется.
Мозг быстро делит слово на морфемы и из получившихся деталек выводит примерно такую семантику:
нелицеприятный = делающий неприятно лицу, то есть, может, как-то кукожит его, заставляет мимику киснуть или хмуриться.
Рецензия нелицеприятно отозвалась о нём как об авторе пьесы.
И сразу неприятно на душе, и сразу и киснет всё, и хмурится, и хочется сказать: сама ты, рецензия, дурочка и вообще.
Именно так, из ощущенческой этимологии (это ненастоящий термин), мы получаем кучу лексических ошибок в устной и в письменной речи.
А тем временем самое корректное употребление этого прилагательного или наречия, от него образованного, — вот в таком контексте:
Он судил всегда нелицеприятно —
то есть беспристрастно и справедливо.
Так что и от нелицеприятного отзыва в рецензии хмуриться не стоит — ведь он просто объективный, что, впрочем, тоже часто может казаться неприятным, но надзначение это уже субъективно-социальное, а не узуально-языковое, а значит, нами, серьёзными лингвистами, во внимание не принимается.
На словообразовательный акт назад в цепочке нелицеприятного мы увидим почившее ныне прилагательное лицеприятный, которое, очевидно, образовано сложением основ от лицо + при(н)ять. То есть единственным исконно корректным толкованием нелицеприятного будет «не принимающий во внимание лицо, личность».
Современные словари отмечают, что употреблять нелецеприятный как характеристику человека нельзя: нелицеприятная редакторша, нелицеприятный судья, нелецеприятная тренерша — всё это ошибка.
Почему так, наверняка не скажу (и другие не скажут — уж погуглила), но дело может быть в том, что изначально прилагательное было характеристикой именно некоторого интеллектуального продукта, который мог быть объективным или необъективным, предвзятым или непредвзятым: суждения, разговора, суда, мнения, ответа, факта, сообщения... И — снова предполагаю я — только потом, на более поздних этапах развития общества и языка, стало возможным, что характеристика суждения, которое человек произвёл, как бы переползла с суждения на самого человека — по механике метонимии, кстати.
Так, человек, который пишет неграмотный текст, становится неграмотным; позволивший себе грубое высказывание — грубияном и так далее. Почему с характеристики суждения на человека переползло, кажется, всё, кроме нелицеприятности? Ваще не в курсах. Возможно, дело в ограниченном употреблении слова: оно просто не настолько широко использовалось в национальном языке, чтобы накачать себе переползательную мышцу (это ненастоящий термин).
Но знаете что тут самое-то любопытное? Не лексические ошибки даже и не ощущенческая этимология. С ней-то, кстати, всё вообще понятно: корень проблемы — в приять. Это устаревший облик слова принять, застывший, как в янтаре, в основе нелицеприятного. Понятно, что приять автоматически считывается как однокоренное с приятным, хотя как бы и близко не лежало (ладно, близко лежало, но не настолько, как нам хочется).
Так вот, самое интересное, на мой взгляд, — то, что изначально наш язык (а значит, и общество) был более здоровым: он считал, что частное действие человека не характеризует его как личность. А вот сегодня он уже полюбил клеить быстрые ярлыки, хотя это ужас как не нелицеприятно.
Но это не язык сам по себе стал таким дурачком, это мы его вообще-то обучили.
#прикиньте
Упорно ж кажется, что нелицеприятная = неприятная, гадкая или в крайнем случае недоброжелательная, да? Как бы там ни было, слышать всё нелицеприятное не очень хочется.
Мозг быстро делит слово на морфемы и из получившихся деталек выводит примерно такую семантику:
нелицеприятный = делающий неприятно лицу, то есть, может, как-то кукожит его, заставляет мимику киснуть или хмуриться.
Рецензия нелицеприятно отозвалась о нём как об авторе пьесы.
И сразу неприятно на душе, и сразу и киснет всё, и хмурится, и хочется сказать: сама ты, рецензия, дурочка и вообще.
Именно так, из ощущенческой этимологии (это ненастоящий термин), мы получаем кучу лексических ошибок в устной и в письменной речи.
А тем временем самое корректное употребление этого прилагательного или наречия, от него образованного, — вот в таком контексте:
Он судил всегда нелицеприятно —
то есть беспристрастно и справедливо.
Так что и от нелицеприятного отзыва в рецензии хмуриться не стоит — ведь он просто объективный, что, впрочем, тоже часто может казаться неприятным, но надзначение это уже субъективно-социальное, а не узуально-языковое, а значит, нами, серьёзными лингвистами, во внимание не принимается.
На словообразовательный акт назад в цепочке нелицеприятного мы увидим почившее ныне прилагательное лицеприятный, которое, очевидно, образовано сложением основ от лицо + при(н)ять. То есть единственным исконно корректным толкованием нелицеприятного будет «не принимающий во внимание лицо, личность».
Современные словари отмечают, что употреблять нелецеприятный как характеристику человека нельзя: нелицеприятная редакторша, нелицеприятный судья, нелецеприятная тренерша — всё это ошибка.
Почему так, наверняка не скажу (и другие не скажут — уж погуглила), но дело может быть в том, что изначально прилагательное было характеристикой именно некоторого интеллектуального продукта, который мог быть объективным или необъективным, предвзятым или непредвзятым: суждения, разговора, суда, мнения, ответа, факта, сообщения... И — снова предполагаю я — только потом, на более поздних этапах развития общества и языка, стало возможным, что характеристика суждения, которое человек произвёл, как бы переползла с суждения на самого человека — по механике метонимии, кстати.
Так, человек, который пишет неграмотный текст, становится неграмотным; позволивший себе грубое высказывание — грубияном и так далее. Почему с характеристики суждения на человека переползло, кажется, всё, кроме нелицеприятности? Ваще не в курсах. Возможно, дело в ограниченном употреблении слова: оно просто не настолько широко использовалось в национальном языке, чтобы накачать себе переползательную мышцу (это ненастоящий термин).
Но знаете что тут самое-то любопытное? Не лексические ошибки даже и не ощущенческая этимология. С ней-то, кстати, всё вообще понятно: корень проблемы — в приять. Это устаревший облик слова принять, застывший, как в янтаре, в основе нелицеприятного. Понятно, что приять автоматически считывается как однокоренное с приятным, хотя как бы и близко не лежало (ладно, близко лежало, но не настолько, как нам хочется).
Так вот, самое интересное, на мой взгляд, — то, что изначально наш язык (а значит, и общество) был более здоровым: он считал, что частное действие человека не характеризует его как личность. А вот сегодня он уже полюбил клеить быстрые ярлыки, хотя это ужас как не нелицеприятно.
Но это не язык сам по себе стал таким дурачком, это мы его вообще-то обучили.
#прикиньте
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Марина Ясинская - книги и жизнь
Воу-воу-воу, что появилось на сайте Абрикобукса!!!
Внимание!
Официальная презентация обложки и названия седьмой книги!!!
🎉🎉🎉
Внимание!
Официальная презентация обложки и названия седьмой книги!!!
🎉🎉🎉
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Как думаете, что было в сообщении, ответ на которое я очевидно сильно жду?
Anonymous Quiz
7%
Приглашение в дискотэку
4%
Напоминание о возврате денег
69%
Приглашение стать спикером совершенно нового курса для детских писателей
19%
Запрос совета о том, какое ещё блюдо можно приготовить из кабачком.