В честь своего 35-летия продолжаю рассказывать всю правду о себе.
Часть 1 — как я оказалась на нулевом километре.
Часть 2 — про начальную школу и кому самосознания.
* * *
С окружением мне откровенно не повезло. В анамнезе — старшая сестра, которая училась в моей же школе и была и надеждой, и паинькой, и звёздочкой, и медалисткой — тяжёлое наследие, если ты девочка-мешок и хочешь просто играть в денди и кушать шкварки. А также мама, живущая в нарративе о своей «врождённой грамотности», иррациональным подтверждением которому почему-то служил её каллиграфический почерк. Спойлер: нарратив был иллюзорным, поскольку «врождённой грамотности» не существует — это обычная натасканность мозга, которая чаще всего случается от хорошей визуальной памяти и резко заканчивается с усложнением языковой задачи.
Итак, с окружением откровенно не повезло. Я опущу подробное перечисление всех пунктов в чек-листе «Давление и осуждение со стороны старших — сначала родственников, потом учителей», но галочек там был много — настолько, что однажды на день рождения мне подарили вместо чего-то нормального, чего обычно дарят детям, рабочую тетрадь Ахраменковой «К пятёрке шаг за шагом» — здоровенную такую дуру. Вот что написано о ней (да, она, к сожалению, до сих пор издаётся), на Лабиринте:
Захватывающе, правда? А ещё небольшой комментарий от меня спустя 26 лет: методика не очень рабочая.
Ахраменкова стала мне кем-то вроде Людмилы Захаровны на дому (даже имена звучат чуть похоже, слышится храп из глубины пасти — храм-харрр). На каникулах! Когда вам в следующий раз покажется, что у меня слишком кислое или печальное лицо, вспомните этот факт из моей биографии — возможно, кислая печаль застыла на нём именно с того лета, которое я почему-то провела за вставлением букв на бесконечных этих страницах (карандашом! Чтобы мама с врождённой грамотностью имела возможности чего-нибудь подчистить).
Словом, стыдящиеся старшие не очень хотели отпускать стыдную меня в пятый класс с едва-четвёркой по русскому, поскольку там, в средней школе, на верхних этажах, моя фамилия (спасибо старшенькой) ассоциировалась только с пятёрками, олимпиадами и общей добронравностью и исполнительностью.
Мама очень надеялась, что я попаду к тем же учителям, хотя бы по русскому и математике, у которых училась сестра — очевидно, оттого, что только их кредит доверия к фамилии и некоторая по-умолчанию-расположенность могли помочь мне окончить школу не со справкой.
Но жизнь распорядилась иначе.
Эти имена-отчества в нашем доме были незнакомы и оттого вызвали большую настороженность. Математичка Мария Ивановна любила задорные арифметические конкурсы на время, в которых я всегда проигрывала (не забывайте, что ещё Людмила Захаровна обнаружила мою тотальную тугодумность), и внезапные письменные проверочные «зачёты» — да-да, прям в 5 классе. Когда выяснится, что у меня не очень аллё с абстрактным мышлением, а значит, и с геометрией, Мария Ивановна поставит на мне агрессивный крест и будет сниться ещё долго после окончания школы.
Валентина Сергеевна, учительница русского языка и литературы, окажется для мамы тёмной лошадкой и будет быстро записана в нелюбимицы. Подвижная, даже юркая, «умно говорящая», не повышающая голос, умеющая смеяться и одеваться, быстро думающая, какая-то даже доброжелательно-гибкая, она была и мне не очень понятна — но робко привлекательна, о чём я, конечно, дома старалась не упоминать.
Вышколенная упражнениями по Ахраменковой, весь 5 класс я добросовестно (но без души) и гундосо долдонила правила, которые меня заставляли заучивать дома. Лингвистическое понимание происходящего от этого не наступало, но мне удалось формально накачать свою «едва-четвёрку» до «почти-пятёрки» — но очень, очень, очень устать.
А потом начался шестой класс, в котором всё и случилось.
#редакторшьи_тексты
Продолжение в следующем посте👇
Часть 1 — как я оказалась на нулевом километре.
Часть 2 — про начальную школу и кому самосознания.
* * *
С окружением мне откровенно не повезло. В анамнезе — старшая сестра, которая училась в моей же школе и была и надеждой, и паинькой, и звёздочкой, и медалисткой — тяжёлое наследие, если ты девочка-мешок и хочешь просто играть в денди и кушать шкварки. А также мама, живущая в нарративе о своей «врождённой грамотности», иррациональным подтверждением которому почему-то служил её каллиграфический почерк. Спойлер: нарратив был иллюзорным, поскольку «врождённой грамотности» не существует — это обычная натасканность мозга, которая чаще всего случается от хорошей визуальной памяти и резко заканчивается с усложнением языковой задачи.
Итак, с окружением откровенно не повезло. Я опущу подробное перечисление всех пунктов в чек-листе «Давление и осуждение со стороны старших — сначала родственников, потом учителей», но галочек там был много — настолько, что однажды на день рождения мне подарили вместо чего-то нормального, чего обычно дарят детям, рабочую тетрадь Ахраменковой «К пятёрке шаг за шагом» — здоровенную такую дуру. Вот что написано о ней (да, она, к сожалению, до сих пор издаётся), на Лабиринте:
…В пособии представлен материал, который поможет путем постепенно усложняющихся однотипных упражнений усвоить правила написания и произношения трудных слов и словосочетаний, научит верно употреблять их в речи.
Захватывающе, правда? А ещё небольшой комментарий от меня спустя 26 лет: методика не очень рабочая.
Ахраменкова стала мне кем-то вроде Людмилы Захаровны на дому (даже имена звучат чуть похоже, слышится храп из глубины пасти — храм-харрр). На каникулах! Когда вам в следующий раз покажется, что у меня слишком кислое или печальное лицо, вспомните этот факт из моей биографии — возможно, кислая печаль застыла на нём именно с того лета, которое я почему-то провела за вставлением букв на бесконечных этих страницах (карандашом! Чтобы мама с врождённой грамотностью имела возможности чего-нибудь подчистить).
Словом, стыдящиеся старшие не очень хотели отпускать стыдную меня в пятый класс с едва-четвёркой по русскому, поскольку там, в средней школе, на верхних этажах, моя фамилия (спасибо старшенькой) ассоциировалась только с пятёрками, олимпиадами и общей добронравностью и исполнительностью.
Мама очень надеялась, что я попаду к тем же учителям, хотя бы по русскому и математике, у которых училась сестра — очевидно, оттого, что только их кредит доверия к фамилии и некоторая по-умолчанию-расположенность могли помочь мне окончить школу не со справкой.
Но жизнь распорядилась иначе.
Эти имена-отчества в нашем доме были незнакомы и оттого вызвали большую настороженность. Математичка Мария Ивановна любила задорные арифметические конкурсы на время, в которых я всегда проигрывала (не забывайте, что ещё Людмила Захаровна обнаружила мою тотальную тугодумность), и внезапные письменные проверочные «зачёты» — да-да, прям в 5 классе. Когда выяснится, что у меня не очень аллё с абстрактным мышлением, а значит, и с геометрией, Мария Ивановна поставит на мне агрессивный крест и будет сниться ещё долго после окончания школы.
Валентина Сергеевна, учительница русского языка и литературы, окажется для мамы тёмной лошадкой и будет быстро записана в нелюбимицы. Подвижная, даже юркая, «умно говорящая», не повышающая голос, умеющая смеяться и одеваться, быстро думающая, какая-то даже доброжелательно-гибкая, она была и мне не очень понятна — но робко привлекательна, о чём я, конечно, дома старалась не упоминать.
Вышколенная упражнениями по Ахраменковой, весь 5 класс я добросовестно (но без души) и гундосо долдонила правила, которые меня заставляли заучивать дома. Лингвистическое понимание происходящего от этого не наступало, но мне удалось формально накачать свою «едва-четвёрку» до «почти-пятёрки» — но очень, очень, очень устать.
А потом начался шестой класс, в котором всё и случилось.
#редакторшьи_тексты
Продолжение в следующем посте
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
❤12🤩3😱2👾1
В честь своего 35-летия продолжаю рассказывать всю правду о себе.
Часть 1 — как я оказалась на нулевом километре.
Часть 2 — про начальную школу и кому самосознания.
Часть 3 — про каникулы с Ахраменковой и 5 класс.
* * *
И вот начался шестой класс. И всё в нём было хорошо, кроме того, что эффект муштры по Ахраменковой начал давать слабину. Кстати, именно в этом пособии я познакомилась с Горьким — и сразу получила ПТСР: отрывок, в котором предлагалось расставить щедро пропущенные буквы, был полностью посвящён откровенному описанию насилия над ребёнком — что-то из «Детства», очевидно, ну вот эта наша любимая классика.
Короче, у Ахраменковой не только методика, но и подбор материала — 10 из 10.
Словом, продолдонить правила я ещё могла, а вот чтобы диктант написать хотя бы с двумя-тремя ошибками — это увольте-с. Теория не переходила в практику, смысловых и причинно-следственных мостов не выстраивалось. Прилежность не помогала. Мне, впрочем, уже начало нравиться (само по себе, самой для себя) разбирать предложение по членам — особенно момент их подчеркивания и надписывания частей речи, но это на общую грамотность никак не влияло.
И вот очередная контрольная, и у меня внезапно всего 3 ошибки, а значит — почти не стыдная (по критериям мамы) четвёрка. Которой почему-то в тетрадке не стоит. Я, купаясь в радости и будучи уверенной, что Валентина Сергеевна просто запарилась и забыла, подхожу к ней после урока и говорю: вы забыли поставить мне оценку.
— А я не забыла, — говорит Валентина Сергеевна, а я прихожу к нехитрому выводу о том, что радость моя цыплячья была, судя по всему, преждевременной. — Смотри, — продолжает тем временем она, — у тебя три ошибки, и это четвёрка, но, мне кажется, тут одна ошибка спорная, и я хотела у тебя уточнить…
Уточнять у десятилетней меня что-либо по поводу русского языка — дело гиблое, Валентина Сергеевна, но Валентина Сергеевна на голубом глазу прёт по намеченной колее:
— Вот ты написала «ледянной» — с двумя эн. Но ты уже понимаешь, что нужно с одной?
— Понимаю, — мямлю я, не понимая.
— Ну вот. Но, думаю, я знаю, почему ты написала с двумя.
— Да? — неуверенно спрашиваю я.
— Да.
И выжидательно смотрит.
Видимо, по её концепции, где-то тут я должна была разразиться некоторой ладной языковедческой гипотезой, которая увела меня в сторону от истины. Но я, конечно, не разразилась. Потому что… да хз почему я написала ледянной с двумя эн. Вероятно, потому, что принципы правописания оставались для меня загадкой, тягаться с которой ни мозгов, ни усердия не хватит.
Через какое-то время выжидательно смотреть Валентине Сергеевне надоело, и она снова дала мне пас:
— Ты, наверное, подумала, что «ледяной» — это причастие, да?
Нынешняя я честно не знает, как можно подумать, что ледяной — это причастие, но в видении Валентины Сергеевны, очевидно, такое допущение присутствовало.
Десятилетняя я слова «причастие» и вовсе не знала, мы эту штуку не проходили ещё. И подумать что-то о нём, как следствие, не могла. И уж тем более как-то через причастность к причастиям обосновать две эн вместо одной. Этим шайтан-фокусам ни Ахраменкова, ни Людмила Захаровна меня не обучили.
Но часики тикали, и кабинетные ртутные лампы гудели в тишине, где-то за закрытой дверью шумела и скрипела резиновыми подошвами по полу перемена, а я стояла перед учительницей, полная тупизны и немоты, и вдруг сказала:
— Да. Я подумала, что это причастие.
— Ну вот! — обрадовалась Валентина Сергеевна. — Тогда это не совсем ошибка. И тогда это пять с минусом.
Я, которая была рада четвёрке несколько минут назад, а теперь от стыда за ложь ощущавшая себя набитым жёваной бумагой чучелком задохнувшегося хомячка, смотрела, как Валентина Сергеевна выводит в моей тетрадке настоящую пятёрку — скорее всего, первую у меня за диктант, и думала:
а
хе
ре
ть.
А что было дальше, расскажу в понедельник.
#редакторшьи_тексты
Часть 1 — как я оказалась на нулевом километре.
Часть 2 — про начальную школу и кому самосознания.
Часть 3 — про каникулы с Ахраменковой и 5 класс.
* * *
И вот начался шестой класс. И всё в нём было хорошо, кроме того, что эффект муштры по Ахраменковой начал давать слабину. Кстати, именно в этом пособии я познакомилась с Горьким — и сразу получила ПТСР: отрывок, в котором предлагалось расставить щедро пропущенные буквы, был полностью посвящён откровенному описанию насилия над ребёнком — что-то из «Детства», очевидно, ну вот эта наша любимая классика.
Короче, у Ахраменковой не только методика, но и подбор материала — 10 из 10.
Словом, продолдонить правила я ещё могла, а вот чтобы диктант написать хотя бы с двумя-тремя ошибками — это увольте-с. Теория не переходила в практику, смысловых и причинно-следственных мостов не выстраивалось. Прилежность не помогала. Мне, впрочем, уже начало нравиться (само по себе, самой для себя) разбирать предложение по членам — особенно момент их подчеркивания и надписывания частей речи, но это на общую грамотность никак не влияло.
И вот очередная контрольная, и у меня внезапно всего 3 ошибки, а значит — почти не стыдная (по критериям мамы) четвёрка. Которой почему-то в тетрадке не стоит. Я, купаясь в радости и будучи уверенной, что Валентина Сергеевна просто запарилась и забыла, подхожу к ней после урока и говорю: вы забыли поставить мне оценку.
— А я не забыла, — говорит Валентина Сергеевна, а я прихожу к нехитрому выводу о том, что радость моя цыплячья была, судя по всему, преждевременной. — Смотри, — продолжает тем временем она, — у тебя три ошибки, и это четвёрка, но, мне кажется, тут одна ошибка спорная, и я хотела у тебя уточнить…
Уточнять у десятилетней меня что-либо по поводу русского языка — дело гиблое, Валентина Сергеевна, но Валентина Сергеевна на голубом глазу прёт по намеченной колее:
— Вот ты написала «ледянной» — с двумя эн. Но ты уже понимаешь, что нужно с одной?
— Понимаю, — мямлю я, не понимая.
— Ну вот. Но, думаю, я знаю, почему ты написала с двумя.
— Да? — неуверенно спрашиваю я.
— Да.
И выжидательно смотрит.
Видимо, по её концепции, где-то тут я должна была разразиться некоторой ладной языковедческой гипотезой, которая увела меня в сторону от истины. Но я, конечно, не разразилась. Потому что… да хз почему я написала ледянной с двумя эн. Вероятно, потому, что принципы правописания оставались для меня загадкой, тягаться с которой ни мозгов, ни усердия не хватит.
Через какое-то время выжидательно смотреть Валентине Сергеевне надоело, и она снова дала мне пас:
— Ты, наверное, подумала, что «ледяной» — это причастие, да?
Нынешняя я честно не знает, как можно подумать, что ледяной — это причастие, но в видении Валентины Сергеевны, очевидно, такое допущение присутствовало.
Десятилетняя я слова «причастие» и вовсе не знала, мы эту штуку не проходили ещё. И подумать что-то о нём, как следствие, не могла. И уж тем более как-то через причастность к причастиям обосновать две эн вместо одной. Этим шайтан-фокусам ни Ахраменкова, ни Людмила Захаровна меня не обучили.
Но часики тикали, и кабинетные ртутные лампы гудели в тишине, где-то за закрытой дверью шумела и скрипела резиновыми подошвами по полу перемена, а я стояла перед учительницей, полная тупизны и немоты, и вдруг сказала:
— Да. Я подумала, что это причастие.
— Ну вот! — обрадовалась Валентина Сергеевна. — Тогда это не совсем ошибка. И тогда это пять с минусом.
Я, которая была рада четвёрке несколько минут назад, а теперь от стыда за ложь ощущавшая себя набитым жёваной бумагой чучелком задохнувшегося хомячка, смотрела, как Валентина Сергеевна выводит в моей тетрадке настоящую пятёрку — скорее всего, первую у меня за диктант, и думала:
хе
ре
ть.
А что было дальше, расскажу в понедельник.
#редакторшьи_тексты
❤24🤪9👾1
Я тут познакомилась с классными ребятами и очень ламповым и нишевым писательским проектом — Дом со сказочным чердаком Фрау Фаст, на котором есть особый писательский этаж. Вот туда-то они позвали меня к себе попомогать их студентам с текстами и самостью.
Завтра, 8 июля, я проведу открытую встречу на площадке — и вы тоже приходите, всех зовём!
На этапе перехода от созданного каркаса истории к написанию текста неизбежно возникает вопрос: а КАК писать?
Чтобы ответить на него, встречаемся на Писательском этаже с Дарьей Анацко.
🍃8 июля в 18:30 мск🍃
Дарья Анацко — практикующий литературный редактор (МИФ, КомпасГид, Абрикобукс, Самокат), филолог, исследовательница механики писательского творчества. Автор образовательного проекта ЧеловекТекст, преподаватель в школе Band и Мастер Слова на нашем Писательском этаже.
Эта встреча не про способы и лайфхаки писательства и даже не про выразительные средства. Она — про то, как понять, какой вы автор и как вы пишете на самом деле. Это понимание — залог того, чтобы любой ваш текст получался достоверным, уникальным и объёмным.
✨ Что такое авторский стиль и авторское видение?
✨ Точно ли он у меня есть или его надо как-то... ммм... создавать?
✨ Как мне понять, из чего состоит моя писательская уникальность?
✨ Суперсилы текста — что это такое?
Вот эти вопросы зададут основной тон встречи, а также мы поговорим о нюансах вроде того, как чередовать типы речи — повествование, описание, размышление, — чтобы текст был динамичным, но при этом суггестивным и выразительным.
Ссылка
#будни_редакторши
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
❤19🔥4👾1
В честь своего 35-летия продолжаю рассказывать всю правду о себе.
Часть 1 — как я оказалась на нулевом километре.
Часть 2 — про начальную школу и кому самосознания.
Часть 3 — про каникулы с Ахраменковой и 5 класс.
Часть 4 — про спорную ошибку и первую пятёрку.
#редакторшьи_тексты
* * *
А дальше я и вправду будто проснулась — и понеслась вжирать в себя жизнь за все проспанные годы младшешкольничества.
Ощущение, которое подарила мне Валентина Сергеевна в сцене с «ледяным», оказалось очень продуктивным и мотивирующим. Его просто хотелось испытывать ещё и ещё — что нормально: мы все воодушевляемся, когда в нас вдруг кто-то поверил.
Дело было, конечно, совсем не в пятёрке (с минусом, — уточняет мама где-то за кадром), а в том, что со мной впервые говорили чуть ли не на равных — во всяком случае, как с человеком, который чего-то соображает. А ещё — со мной впервые говорили, как-то безусловно в меня веря.
Разумеется, будучи бедной голодной малышкой, я неосознанно начала работать на добрый и щедрый фидбэк от Валентины Сергеевны. Накормить досыта меня тогда так и не получилось, но она очень старалась!
Поначалу во многом я играла в умную и одарённую — благо, был пример сестры, а дети подражать умеют очень хорошо, это их витальная способность. Брала у мамы деньги на словари и энциклопедии, которые не читала, а по вечерам с корешами давила пиво за гаражами. Но потом сработала диалектика, и я поняла, что правда шарю в русском и литературе в разы лучше, чем одноклассники. Такая социальная роль была неплоха, имела свои плюсы и даже приносила дивиденды, а также позволила начать идентифицировать себя через деятельность и специнтерес — а без этого в подростковости никуда, сами понимаете.
Когда я была в шестом классе, сестра училась в вузе в Петербурге, намазывала на чёрствый хлебушек худое маслице своего студенчества — и занялась в том числе литературным творчеством. Это давало сестре внимание — рецепт рабочий, сообразила я.
К тому же это наверняка понравится Валентине Сергеевне даже больше, чем пятёрочные диктанты. Так я начала писать — безумную графоманскую дрянь едва рифмованную, а всё же. Мы с этими «Все мы звери — мира открытые двери» походили и по конкурсам, и по конференциям, на которых мне тотально не доставалось мест (впрочем, справедливо). Рука всё равно набивалась. Мышление всё равно развивалось. Обнаружилась очень бойкая писучесть. В 14 лет я уже была корреспонденткой городской газеты и получала зарплату, публиковала в региональной периодике свои стихи и рассказы — и даже помогала публиковаться сестре.
Так и пошло. Я не выбирала ничего из этого. Это просто было единственным нормальным вариантом.
По-настоящему я, впрочем, прошарила и полюбила (сама для себя, как когда-то полюбила подчёркивать члены предложения) язык и тексты только в университете — когда проснулось моё системное и аналитическое мышление, и я смогла обозреть как бы с высоты техничную гармонию языка как системы систем, не без удовольствия отмечая, что реально понимаю и знаю, как тут чего вертится, почему и зачем, и вообще ощущаю себя главным инженером с мегаотвёрткой в кармане рабочего халата.
С Валентиной Сергеевной мы, конечно, стали друзьями. Она была моим единственным значимым взрослым, которого, несмотря на сопротивление мамы, я любила — и люблю — абсолютно искренне и по-детски безбрежно. И она же стала первым в моей жизни человеком, подарившем мне безусловное стопроцентное принятие.
И что бы ни происходило дальше (а оно происходило; Валентине Сергеевне даже знатно досталось от меня же в старших классах — там был бунт и противодействие размером с визжащего вепря, так что клочки по закоулочкам летели только в путь) — вот реально: что бы ни происходило — Валентина Сергеевна оставалась доверяющим, принимающим, обнимающим, глаза закрывающим на глупости и точно подмечающим всё хорошее человеком, который реально был рядом и сначала поддерживал, и только потом вдавался в нюансы — и то не всегда.
Часть 1 — как я оказалась на нулевом километре.
Часть 2 — про начальную школу и кому самосознания.
Часть 3 — про каникулы с Ахраменковой и 5 класс.
Часть 4 — про спорную ошибку и первую пятёрку.
#редакторшьи_тексты
* * *
А дальше я и вправду будто проснулась — и понеслась вжирать в себя жизнь за все проспанные годы младшешкольничества.
Ощущение, которое подарила мне Валентина Сергеевна в сцене с «ледяным», оказалось очень продуктивным и мотивирующим. Его просто хотелось испытывать ещё и ещё — что нормально: мы все воодушевляемся, когда в нас вдруг кто-то поверил.
Дело было, конечно, совсем не в пятёрке (с минусом, — уточняет мама где-то за кадром), а в том, что со мной впервые говорили чуть ли не на равных — во всяком случае, как с человеком, который чего-то соображает. А ещё — со мной впервые говорили, как-то безусловно в меня веря.
Разумеется, будучи бедной голодной малышкой, я неосознанно начала работать на добрый и щедрый фидбэк от Валентины Сергеевны. Накормить досыта меня тогда так и не получилось, но она очень старалась!
Поначалу во многом я играла в умную и одарённую — благо, был пример сестры, а дети подражать умеют очень хорошо, это их витальная способность. Брала у мамы деньги на словари и энциклопедии, которые не читала, а по вечерам с корешами давила пиво за гаражами. Но потом сработала диалектика, и я поняла, что правда шарю в русском и литературе в разы лучше, чем одноклассники. Такая социальная роль была неплоха, имела свои плюсы и даже приносила дивиденды, а также позволила начать идентифицировать себя через деятельность и специнтерес — а без этого в подростковости никуда, сами понимаете.
Когда я была в шестом классе, сестра училась в вузе в Петербурге, намазывала на чёрствый хлебушек худое маслице своего студенчества — и занялась в том числе литературным творчеством. Это давало сестре внимание — рецепт рабочий, сообразила я.
К тому же это наверняка понравится Валентине Сергеевне даже больше, чем пятёрочные диктанты. Так я начала писать — безумную графоманскую дрянь едва рифмованную, а всё же. Мы с этими «Все мы звери — мира открытые двери» походили и по конкурсам, и по конференциям, на которых мне тотально не доставалось мест (впрочем, справедливо). Рука всё равно набивалась. Мышление всё равно развивалось. Обнаружилась очень бойкая писучесть. В 14 лет я уже была корреспонденткой городской газеты и получала зарплату, публиковала в региональной периодике свои стихи и рассказы — и даже помогала публиковаться сестре.
Так и пошло. Я не выбирала ничего из этого. Это просто было единственным нормальным вариантом.
По-настоящему я, впрочем, прошарила и полюбила (сама для себя, как когда-то полюбила подчёркивать члены предложения) язык и тексты только в университете — когда проснулось моё системное и аналитическое мышление, и я смогла обозреть как бы с высоты техничную гармонию языка как системы систем, не без удовольствия отмечая, что реально понимаю и знаю, как тут чего вертится, почему и зачем, и вообще ощущаю себя главным инженером с мегаотвёрткой в кармане рабочего халата.
С Валентиной Сергеевной мы, конечно, стали друзьями. Она была моим единственным значимым взрослым, которого, несмотря на сопротивление мамы, я любила — и люблю — абсолютно искренне и по-детски безбрежно. И она же стала первым в моей жизни человеком, подарившем мне безусловное стопроцентное принятие.
И что бы ни происходило дальше (а оно происходило; Валентине Сергеевне даже знатно досталось от меня же в старших классах — там был бунт и противодействие размером с визжащего вепря, так что клочки по закоулочкам летели только в путь) — вот реально: что бы ни происходило — Валентина Сергеевна оставалась доверяющим, принимающим, обнимающим, глаза закрывающим на глупости и точно подмечающим всё хорошее человеком, который реально был рядом и сначала поддерживал, и только потом вдавался в нюансы — и то не всегда.
❤23🔥4👾1
А это я-одиннадцатиклаасница — слушаю плеер в кабинете информатики. Тогда же вот сходила победила в каком-то конкурсе.
Третья фотка — мой школьный выпускной.
На следующих двух — вид на кабинет русского языка и литературы из коридора и стол Валентины Сергеевны.
Потом — она сама в моменте декабря 2005 года.
На последней фотографии — наш класс на чаепитии. Валентина Сергеевна — слева в белом свитере, её обнимает наша классная руководительница. А справа — я.
А о том, что было дальше, — ниже👇
Третья фотка — мой школьный выпускной.
На следующих двух — вид на кабинет русского языка и литературы из коридора и стол Валентины Сергеевны.
Потом — она сама в моменте декабря 2005 года.
На последней фотографии — наш класс на чаепитии. Валентина Сергеевна — слева в белом свитере, её обнимает наша классная руководительница. А справа — я.
А о том, что было дальше, — ниже
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
❤10👾1
В честь своего 35-летия продолжаю рассказывать всю правду о себе.
Часть 1 — как я оказалась на нулевом километре.
Часть 2 — про начальную школу и кому самосознания.
Часть 3 — про каникулы с Ахраменковой и 5 класс.
Часть 4 — про спорную ошибку и первую пятёрку.
Часть 5 — про мою Валентину Сергеевну.
#редакторшьи_тексты
* * *
Обычно базовое доверие к миру закладывается в детстве, родителями; у меня так не вышло. В меня верил и стоял за моей спиной чужой (с точки зрения родственных уз) и по сути случайный человек, который и создал (путь позже, чем в норме) твёрдый фундамент под моими ногами, — вообще непонятно почему.
До сих пор я так и не поняла: ну про двойное эн в ледяном она серьёзно? Она на самом деле считала, что я так подумала, и увидела в этом какие-то контррациональные зачатки языкового мышления? Или это был просто акт случайной симпатии? Или намеренное педагогические действие?
Не знаю. Чем бы ни было — я уверена: это меня спасло.
Поэтому культовая цитата из поттерианы
значит для меня несколько иное, чем задавалось контекстом. Она значит: в меня всё ещё верят, и это не изменится.
Когда я в 19 лет ушла из дома и снимала комнату в 5 минутах от своего университета, в какой-то момент Валентина Сергеевна просто дала мне денег — небольшую сумму, может, тысячи 4 или 5, но у меня тогда совсем не было, и это оказалось спасением. Я, конечно, брать не хотела, но Валентина Сергеевна сказала, что вообще-то умение принимать помощь — важный навык для по-настоящему взрослого человека. Немного манипулятивно, но разве она не права?
Валентина Сергеевна выхлопотала однажды, на четвёртом моём, кажется, курсе, чтобы я заменяла её в свой же бывшей школе, пока она в отпуске. Было четыре класса: два пятых, шестой и восьмой. Последний — непростой: много ребят с девиантным поведением и нейроотличиями. Учились мы с ними по программе шестого класса — и, кстати, по иронии проходили причастия. И прошли! И всё у нас славно получилось. Я им там ещё, помню, прям наперёд пятёрок и четвёрок наставила.
После этого я прошла курс по специальной педагогике.
Где-то там же поняла, что у меня очень хорошо получается преподавать.
На выпуск с филфака Валентина Сергеевна подарила мне билеты на Гришковца — он как раз приезжал с «Как я съел собаку» в Мурманск. И мы с ней вместе пошли. То торжественное волнение помню до сих пор — для меня никто не делал подобного, и я была ужасно растрогана и благодарна. Настоящий праздник в честь моего успеха, возрастной и профессиональной вехи! Вау.
Когда мы пересекались на улице или куда-то ходили и Валентина Сергеевна встречала знакомых, она говорила:
— Вот, это моя Даша.
А мне всегда очень нравилось быть именно её Дашей.
Потом Валентина Сергеевна уволилась из школы и уехала к себе на родину — в Калининград. Каким-то образом в 2020 году — ровнёхонько на моём нулевом километре, о котором я рассказала в первой части этого сериала, — мы дважды встретились: летом на перекрёстке и поздней осенью в магазине. Не сразу сообразила, но потом поняла: я ведь купила себе квартиру в том микрорайоне, где жила когда-то Валентина Сергеевна. И она приезжала к сыну. И вероятность нашей встречи была на самом деле достаточно высока, но...
Я тогда не смогла даже внятно ответить, чем занимаюсь.
Когда я решила, кисло глядя на руины своего бизнеса, что это — тот самый момент, чтобы сменить профиль и сферу, и пыталась понять (точнее, вспомнить, достать из-под завалов и пепла), чем же мне бесконечно нравится и по кайфу заниматься, я уверена, что где-то там, сотни недель назад, на засвеченной, словно выгоревшей на солнце дней киноплёнке моей памяти автоматически начал прокручиваться именно тот момент —
шестиклассница-я стою у стола Валентины Сергеевны, которая почему-то решила в меня в поверить.
А потом на моё CV пришёл первый отклик — из МИФа. А потом из КомпасГида. А потом из Бомборы. А потом из Самоката. А потом из Абрикобукса. А потом…
А потом мне исполнилось 35 лет, и я захотела рассказать о себе всю правду.
Часть 1 — как я оказалась на нулевом километре.
Часть 2 — про начальную школу и кому самосознания.
Часть 3 — про каникулы с Ахраменковой и 5 класс.
Часть 4 — про спорную ошибку и первую пятёрку.
Часть 5 — про мою Валентину Сергеевну.
#редакторшьи_тексты
* * *
Обычно базовое доверие к миру закладывается в детстве, родителями; у меня так не вышло. В меня верил и стоял за моей спиной чужой (с точки зрения родственных уз) и по сути случайный человек, который и создал (путь позже, чем в норме) твёрдый фундамент под моими ногами, — вообще непонятно почему.
До сих пор я так и не поняла: ну про двойное эн в ледяном она серьёзно? Она на самом деле считала, что я так подумала, и увидела в этом какие-то контррациональные зачатки языкового мышления? Или это был просто акт случайной симпатии? Или намеренное педагогические действие?
Не знаю. Чем бы ни было — я уверена: это меня спасло.
Поэтому культовая цитата из поттерианы
— Даже спустя столько лет?
— Всегда.
значит для меня несколько иное, чем задавалось контекстом. Она значит: в меня всё ещё верят, и это не изменится.
Когда я в 19 лет ушла из дома и снимала комнату в 5 минутах от своего университета, в какой-то момент Валентина Сергеевна просто дала мне денег — небольшую сумму, может, тысячи 4 или 5, но у меня тогда совсем не было, и это оказалось спасением. Я, конечно, брать не хотела, но Валентина Сергеевна сказала, что вообще-то умение принимать помощь — важный навык для по-настоящему взрослого человека. Немного манипулятивно, но разве она не права?
Валентина Сергеевна выхлопотала однажды, на четвёртом моём, кажется, курсе, чтобы я заменяла её в свой же бывшей школе, пока она в отпуске. Было четыре класса: два пятых, шестой и восьмой. Последний — непростой: много ребят с девиантным поведением и нейроотличиями. Учились мы с ними по программе шестого класса — и, кстати, по иронии проходили причастия. И прошли! И всё у нас славно получилось. Я им там ещё, помню, прям наперёд пятёрок и четвёрок наставила.
После этого я прошла курс по специальной педагогике.
Где-то там же поняла, что у меня очень хорошо получается преподавать.
На выпуск с филфака Валентина Сергеевна подарила мне билеты на Гришковца — он как раз приезжал с «Как я съел собаку» в Мурманск. И мы с ней вместе пошли. То торжественное волнение помню до сих пор — для меня никто не делал подобного, и я была ужасно растрогана и благодарна. Настоящий праздник в честь моего успеха, возрастной и профессиональной вехи! Вау.
Когда мы пересекались на улице или куда-то ходили и Валентина Сергеевна встречала знакомых, она говорила:
— Вот, это моя Даша.
А мне всегда очень нравилось быть именно её Дашей.
Потом Валентина Сергеевна уволилась из школы и уехала к себе на родину — в Калининград. Каким-то образом в 2020 году — ровнёхонько на моём нулевом километре, о котором я рассказала в первой части этого сериала, — мы дважды встретились: летом на перекрёстке и поздней осенью в магазине. Не сразу сообразила, но потом поняла: я ведь купила себе квартиру в том микрорайоне, где жила когда-то Валентина Сергеевна. И она приезжала к сыну. И вероятность нашей встречи была на самом деле достаточно высока, но...
Я тогда не смогла даже внятно ответить, чем занимаюсь.
Когда я решила, кисло глядя на руины своего бизнеса, что это — тот самый момент, чтобы сменить профиль и сферу, и пыталась понять (точнее, вспомнить, достать из-под завалов и пепла), чем же мне бесконечно нравится и по кайфу заниматься, я уверена, что где-то там, сотни недель назад, на засвеченной, словно выгоревшей на солнце дней киноплёнке моей памяти автоматически начал прокручиваться именно тот момент —
шестиклассница-я стою у стола Валентины Сергеевны, которая почему-то решила в меня в поверить.
А потом на моё CV пришёл первый отклик — из МИФа. А потом из КомпасГида. А потом из Бомборы. А потом из Самоката. А потом из Абрикобукса. А потом…
А потом мне исполнилось 35 лет, и я захотела рассказать о себе всю правду.
❤22🔥7🤩1👾1
К чему была эта история про Валентину Сергеевну?
К тому, что не нужно рождаться внучкой Лозинского или в особенно чудесном контексте, чтобы у тебя чего-то получилось.
К тому, что таланты — это не золотые бусинки, которые вплавляются в детские лобики от ангелопоцелованности. Это базовый интерес, помноженный на >10000 часов труда, и каждый из нас может такое соорудить.
Даже если на старте не повезло с обстоятельствами и эпохой. Даже если вы вполне себе девочка-мешок, которая только и хочет что кушать шкварки и играть в денди, постоянно спотыкается на ровном месте, медленно и глухо — по-совиному — говорит, да ещё и заикается, пишет с ошибками, путает окончания, не понимает суть падежей, совсем ничего не читает, кроме детских детективов и вяло адаптированных в фикшен, с плохим переводом книжек по сериалу «Секретные материалы», и в собственной семье позиционируется как немного бракованная.
Любой исходник годится.
Не в нём дело.
Дело в том, что у всех у нас — просто в связи с принадлежностью к виду — есть определённая сборка, ну давайте назовём её личностно-нейрофизиологической, которая — какой бы расклад ни выпал — может стать инструментом силы, если понять, на какие кнопочки нажать.
И достаточно хотя бы одной опоры. Хотя бы одной щёлочки во взаимодействии с миром, из которой будет веять безусловной любовью, — достаточно. Может быть, не прямо сейчас, но обязательно — обязательно! — в вашей жизни есть кто-то, пусть совсем прохожий, который скажет: да, эта крошка — может. Ставлю на неё.
Пожалуйста, окажитесь достаточно открыты, чтобы заметить это и поверить.
Хоть я и написала, что мы с Валентиной Сергеевной стали друзьями, мы никогда не были суперблизки; после школы и вовсе пересекались раз в 1,5-2 года, после вуза — случайный раз в пятилетку. Сами подумайте: единственное её фото, которым я располагаю (показала вам вчера), — двадцатилетней давности. Она взрослая женщина со своей огромной жизнью, трудностями и радостями. Но при этом она как-то всегда была — даже просто номером в телефоне. И тех уверенных штрихов и правок, которые она столь легко вносила в мою жизнь в каждое своё присутствие, хватало и хватило — настолько они были точными.
Окончив университет, я столкнулась с мощным кризисом дезадаптации. Я не знала, в чём себя применить и куда деть весь тот потенциал, который наработала. У меня даже было стихотворение с такими вот строчками:
Но сейчас, оглядываясь туда, думаю, что этот страх был немного… не моим. Внушённым, может быть. Мне кажется, сейчас могу сформулировать точнее: я допускала мысль о том, что щёлочка, из которой веет любовью, затянется, став выпирающим шрамом-швом; возможно, я была так дезориентирована, что немного ослепла и не видела этой щёлочки; мне казалось также, что не смогу реализовать свою сильность, что она не нужна, абстрактна, не применима — а значит, как будто не моя, как будто нужно вернуть, сдать, как учебники после шестого класса, — и от этого всего мне было очень, очень, очень страшно.
Моя. Нужна. Применима. Смогу.
И вот в свой день рождения (который был уже почти неделю назад — так долго пишу этот важный текст) я хотела бы даже не пожелать — а сказать:
хотя бы одна щёлочка с любовью точно есть.
И её достаточно.
Пейте оттуда, как из колодца посреди соловецкой тайги, в которой вы потерялись, — даже если совсем не так представляли себе свой источник живой воды.
Пейте достаточно жадно (только так и надо), и у вас останется немного золотой этой мощи — прорежьте, продолбите, распорите, расковыряйте, продавите такую же щёлочку в жизни другого.
Это точно будет хорошее дело, ради которого всё не зря.
#редакторшьи_тексты
Часть 1 — как я оказалась на нулевом километре.
Часть 2 — про начальную школу и кому самосознания.
Часть 3 — про каникулы с Ахраменковой и 5 класс.
Часть 4 — про спорную ошибку и первую пятёрку.
Часть 5 — про мою Валентину Сергеевну.
Часть 6 — в меня всё ещё верят.
К тому, что не нужно рождаться внучкой Лозинского или в особенно чудесном контексте, чтобы у тебя чего-то получилось.
К тому, что таланты — это не золотые бусинки, которые вплавляются в детские лобики от ангелопоцелованности. Это базовый интерес, помноженный на >10000 часов труда, и каждый из нас может такое соорудить.
Даже если на старте не повезло с обстоятельствами и эпохой. Даже если вы вполне себе девочка-мешок, которая только и хочет что кушать шкварки и играть в денди, постоянно спотыкается на ровном месте, медленно и глухо — по-совиному — говорит, да ещё и заикается, пишет с ошибками, путает окончания, не понимает суть падежей, совсем ничего не читает, кроме детских детективов и вяло адаптированных в фикшен, с плохим переводом книжек по сериалу «Секретные материалы», и в собственной семье позиционируется как немного бракованная.
Любой исходник годится.
Не в нём дело.
Дело в том, что у всех у нас — просто в связи с принадлежностью к виду — есть определённая сборка, ну давайте назовём её личностно-нейрофизиологической, которая — какой бы расклад ни выпал — может стать инструментом силы, если понять, на какие кнопочки нажать.
И достаточно хотя бы одной опоры. Хотя бы одной щёлочки во взаимодействии с миром, из которой будет веять безусловной любовью, — достаточно. Может быть, не прямо сейчас, но обязательно — обязательно! — в вашей жизни есть кто-то, пусть совсем прохожий, который скажет: да, эта крошка — может. Ставлю на неё.
Пожалуйста, окажитесь достаточно открыты, чтобы заметить это и поверить.
Хоть я и написала, что мы с Валентиной Сергеевной стали друзьями, мы никогда не были суперблизки; после школы и вовсе пересекались раз в 1,5-2 года, после вуза — случайный раз в пятилетку. Сами подумайте: единственное её фото, которым я располагаю (показала вам вчера), — двадцатилетней давности. Она взрослая женщина со своей огромной жизнью, трудностями и радостями. Но при этом она как-то всегда была — даже просто номером в телефоне. И тех уверенных штрихов и правок, которые она столь легко вносила в мою жизнь в каждое своё присутствие, хватало и хватило — настолько они были точными.
Окончив университет, я столкнулась с мощным кризисом дезадаптации. Я не знала, в чём себя применить и куда деть весь тот потенциал, который наработала. У меня даже было стихотворение с такими вот строчками:
...Я засыпаю — грустный ребенок
с камушками, зажатыми в кулаке.
Шёпот под кроной древнего клёна.
Снится, что стану никем.
Но сейчас, оглядываясь туда, думаю, что этот страх был немного… не моим. Внушённым, может быть. Мне кажется, сейчас могу сформулировать точнее: я допускала мысль о том, что щёлочка, из которой веет любовью, затянется, став выпирающим шрамом-швом; возможно, я была так дезориентирована, что немного ослепла и не видела этой щёлочки; мне казалось также, что не смогу реализовать свою сильность, что она не нужна, абстрактна, не применима — а значит, как будто не моя, как будто нужно вернуть, сдать, как учебники после шестого класса, — и от этого всего мне было очень, очень, очень страшно.
Моя. Нужна. Применима. Смогу.
И вот в свой день рождения (который был уже почти неделю назад — так долго пишу этот важный текст) я хотела бы даже не пожелать — а сказать:
хотя бы одна щёлочка с любовью точно есть.
И её достаточно.
Пейте оттуда, как из колодца посреди соловецкой тайги, в которой вы потерялись, — даже если совсем не так представляли себе свой источник живой воды.
Пейте достаточно жадно (только так и надо), и у вас останется немного золотой этой мощи — прорежьте, продолбите, распорите, расковыряйте, продавите такую же щёлочку в жизни другого.
Это точно будет хорошее дело, ради которого всё не зря.
#редакторшьи_тексты
Часть 1 — как я оказалась на нулевом километре.
Часть 2 — про начальную школу и кому самосознания.
Часть 3 — про каникулы с Ахраменковой и 5 класс.
Часть 4 — про спорную ошибку и первую пятёрку.
Часть 5 — про мою Валентину Сергеевну.
Часть 6 — в меня всё ещё верят.
❤21🔥10👾1
P.S.
Её слишком рано уставшие руки —
память о каждом моём «не позвонила»,
память о каждом тупом «не выучил»,
«забыл», «оставил», «зачем мне это».
Я очень хочу, чтобы она наконец отдохнула.
Перестала просыпаться к шести.
Дышала ветром.
Жила свободно.
Ходила в театр —
и по кромке Балтийского моря
(благо, шелест его
можно ловить в ладони
примерно так же,
как шелест старых страниц).
...Я рада тому, что ей больше не нужно помнить о городе,
который за сорок лет так и не смог стать домом.
Пусть эта тяжёлая память заснёт под песни норд-веста
на Куршской косе,
в которую
мягко
вплелись
следы.
Я хочу, чтобы легко ей сбегалось в Питер —
вот каждый разочек, как только он ей приснится.
Только она так умеет гулять по Невскому,
чтобы идти и смеяться (и даже слегка пританцовывать).
Есть вещи, которые только для неё и хочется вымечтать:
полное собрание сочинений, например, Булгакова.
Или билеты в партер на всего Чехова в какой-нибудь БДТ.
Мне страшно: кажется, что опять опоздаю.
Что позвоню — но будет уже не нужно.
Я ведь — любимая ученица, но так и не дочитала Данте —
хотя обещала, конечно.
Лет двадцать тому назад.
Мне страшно подумать, что новых двадцати лет,
чтобы пообещать ей что-то и снова не выполнить,
может уже не сложиться.
Дорогая моя,
я дочитала.
#редакторшьи_тексты
Её слишком рано уставшие руки —
память о каждом моём «не позвонила»,
память о каждом тупом «не выучил»,
«забыл», «оставил», «зачем мне это».
Я очень хочу, чтобы она наконец отдохнула.
Перестала просыпаться к шести.
Дышала ветром.
Жила свободно.
Ходила в театр —
и по кромке Балтийского моря
(благо, шелест его
можно ловить в ладони
примерно так же,
как шелест старых страниц).
...Я рада тому, что ей больше не нужно помнить о городе,
который за сорок лет так и не смог стать домом.
Пусть эта тяжёлая память заснёт под песни норд-веста
на Куршской косе,
в которую
мягко
вплелись
следы.
Я хочу, чтобы легко ей сбегалось в Питер —
вот каждый разочек, как только он ей приснится.
Только она так умеет гулять по Невскому,
чтобы идти и смеяться (и даже слегка пританцовывать).
Есть вещи, которые только для неё и хочется вымечтать:
полное собрание сочинений, например, Булгакова.
Или билеты в партер на всего Чехова в какой-нибудь БДТ.
Мне страшно: кажется, что опять опоздаю.
Что позвоню — но будет уже не нужно.
Я ведь — любимая ученица, но так и не дочитала Данте —
хотя обещала, конечно.
Лет двадцать тому назад.
Мне страшно подумать, что новых двадцати лет,
чтобы пообещать ей что-то и снова не выполнить,
может уже не сложиться.
Дорогая моя,
я дочитала.
#редакторшьи_тексты
❤17🔥2👾1
Эта неделя у меня горяча и полна раскалённого бега: провожу установочные консультации для своих студентов, работающих на курсе «Как написать детскую книгу» школы Band @bandschool.
Ух, это 11 встреч с разбором первых вопросов и обкаткой идей. Всё страшно полезно и интересно.
А пока мы тут общаемся и приступаем к собственно писательству, познакомлю вас с теми героями, которых уже создали ребята.
🌟 Леонард Гриффель — лихой и отважный капитан каравеллы «Джоконда», владелец Волшебного Карандаша и его помощники — вечно спящая желейная кошка Клячка, старпом Юлиус Камбала и пожирающий продукцию Волшебного Карандаша пёс Ластик, а также антагонист — пират Слива.
🌟 Ресничка, разыскивающая нечто под названием «помпош» (???) , дабы выполнить свою ресничковую миссию. Разыскивая, передвигается на носу у Щенка.
🌟 Малыш-хрюнолапик Хрюлиан с планеты Хрюния, у которого внезапно осыпались все розы и который очутился на Земле в разгар удивительного праздника, съев волшебный билетик из книги про яйца.
🌟 Лили, ключи коллекционирующая, которая со своим другалём корги Чихом едет в деревню к бабушке, а та ведёт себя странновато... Лили ещё не знает, что ей предстоит заменять пропавшего расследователя в чудном детективном агентстве.
🌟 София — подросток-изгой, единственная отрада которой — музыкальная школа, — директивно отправлена к внезапно обнаружившейся бабушке. Там девочка находит книгу, рассказывающую про волшебный сад, который оказывается... Рядом с домом бабушки!
🌟 Олежек, которого неприятные педагоги выжили из школы и который отправился в совершенно иное учебное заведение, где есть таинственный предмет «Вн +/- мир», а одноклассница может убедить тополь переползти на новое место.
🌟 Сонечка, которая, устав быть маленькой девочкой в мире без чудес (ну что это такое, если даже нельзя превратить мяч в арбуз?), встречается во сне с настоящей волшебницей, объясняющей истинную суть магии.
🌟 Максимально серьёзный молодой человек Митя, скрывающий ото всех свою любовь к первому снегу, попадает в антиутопичный мир успешных учёных, позабывших всё человеческое, и участвует в изобретательском конкурсе, параллельно получая тычки от Старого мастера, у которого живёт, и заводя дружбу с его помощницей-роботом — механической ёлочкой.
И это только самое начало!
#bandschool
Ух, это 11 встреч с разбором первых вопросов и обкаткой идей. Всё страшно полезно и интересно.
А пока мы тут общаемся и приступаем к собственно писательству, познакомлю вас с теми героями, которых уже создали ребята.
И это только самое начало!
#bandschool
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
❤22👾1
Быстренько прошла курс TJ о том, как получше управляться с нейросеточками. Вполне полезно!
Спасибо дорогой Маше Б. за рекомендацию ❤️
#будни_редакторши
Спасибо дорогой Маше Б. за рекомендацию ❤️
#будни_редакторши
🔥16👾1
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
🤓 Моя лекция «Отражаясь в тексте. Основы авторского стиля», которую провела для мастерской «В поисках Розы ветров», что проходит на писательском этаже в Доме со сказочным чердаком Фрау Фаст @fraufastories
Эта встреча не про способы и лайфхаки писательства и даже не про выразительные средства. Она — про то, как понять, какой вы автор и как вы пишете на самом деле. Это понимание — залог того, чтобы любой ваш текст получался достоверным, уникальным и объёмным.
✨ Что такое авторский стиль и авторское видение?
✨ Точно ли он у меня есть или его надо как-то... ммм... создавать?
✨ Как мне понять, из чего состоит моя писательская уникальность?
✨ Суперсилы текста — что это такое?
Вот эти вопросы зададут основной тон встречи, а также мы поговорим о нюансах вроде того, как чередовать типы речи — повествование, описание, размышление, — чтобы текст был динамичным, но при этом суггестивным и выразительным.
👸 В писательской мастерской «О чем молчит Роза ветров? Нерассказанные истории древних» писательницы соединяют этнические традиции с тем, что рвётся из женской души, и так создают послание от девочек прошлого — девочкам будущего. Эти сказочные истории, построенные вокруг обрядов и традиций разных культур, рассказывают о мозаичной красоте мира и о женщине в нём.
Лекцию можно посмотреть и на ютюбе, а следующим постом я скину её в формате аудиоподкаста.
#редакторша_в_эфире
Эта встреча не про способы и лайфхаки писательства и даже не про выразительные средства. Она — про то, как понять, какой вы автор и как вы пишете на самом деле. Это понимание — залог того, чтобы любой ваш текст получался достоверным, уникальным и объёмным.
✨ Что такое авторский стиль и авторское видение?
✨ Точно ли он у меня есть или его надо как-то... ммм... создавать?
✨ Как мне понять, из чего состоит моя писательская уникальность?
✨ Суперсилы текста — что это такое?
Вот эти вопросы зададут основной тон встречи, а также мы поговорим о нюансах вроде того, как чередовать типы речи — повествование, описание, размышление, — чтобы текст был динамичным, но при этом суггестивным и выразительным.
👸 В писательской мастерской «О чем молчит Роза ветров? Нерассказанные истории древних» писательницы соединяют этнические традиции с тем, что рвётся из женской души, и так создают послание от девочек прошлого — девочкам будущего. Эти сказочные истории, построенные вокруг обрядов и традиций разных культур, рассказывают о мозаичной красоте мира и о женщине в нём.
Лекцию можно посмотреть и на ютюбе, а следующим постом я скину её в формате аудиоподкаста.
#редакторша_в_эфире
❤16🤩2👾1
Это я продолжаю репортажить прямиком с 8 сезона курса «Как написать детскую книгу» в @bandschool, где работаю счастливой подмастерьей у прекрасных писательниц и писателей.
Уже рассказывала о том, каких героев придумали ребята — вот тут можете поглядеть, — а сейчас знакомлю вас с новой сладкой парочкой:
А на скриншоте — один из моих комментариев к тексту. Как думаете, к какому из? )
#bandschool
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
❤7
По причине, не подлежащей логическому осмыслению, отвалилась возможность комментировать предыдущий пост. Поэтому давайте комментировать этот!
Итак, как таки вы думаете, в каком тексте из новопридуманных на «Как написать детскую книгу» я вижу признаки Найта Шьямалана — мастера мистического саспенса?
Выбирайте из этих и этих вариантов.
Итак, как таки вы думаете, в каком тексте из новопридуманных на «Как написать детскую книгу» я вижу признаки Найта Шьямалана — мастера мистического саспенса?
Выбирайте из этих и этих вариантов.
🔥3