Проблема заключалась в том, что ни одну ловушку из энциклопедии Костя смастерить не мог. В квартире нельзя вырыть утыканную копьями яму. Большой ловчей сети у Кости нет. И мама уж точно ни за что на свете не позволит принести домой капкан.

* * *

Прямо перед ним стояли Зелёный из кухни и ушастый Монстр из шкафа. А за ними <...> был один с длинными, как у зайца ногами, и острыми, как у акулы, зубами <...> у третьего глаза были на отростках, как у улитки, а зубы — кривые и торчали в стороны. Но больше всех Костю поразило длинное, похожее на динозавра с копытами чудовище, которое пускало из носа розовые пузыри.

А Соне даже нравились эти старые деревья, дебри кустарников и трав: одни — мягонькие малыши, вровень мху, другие — гиганты, некоторые даже выше самой Сони. У них были такие огромные листья, что она загадала себе: когда сильный дождь застанет её в саду, она сорвёт такой лист-гигант и спрячется под ним, как под зонтиком.

* * *

Смотреть на лис с незастекленного балкона — это совсем не тоже самое, что через окно <...> Было видно, что это их не первая вылазка в сад. «Наверное, они пробрались через дырку в заборе между садом и лесом, — подумала Соня. — Как же хорошо, что в заборах есть дырки!»

— ...Она неизменно служит тёмным силам. Ты попал в её пространство. И твоё недомогание объяснимо. Она накормила тебя чувством вины.
— Чувством вины?! — Карл округлил жёлтые глаза.
Пупус охнул.
Прозерпина не смогла сдержать удивление:
— Бабушка, ну как же это?! Карлуша ведь добряк и ни в чём не виноват?!
— Не виноват. Чувство вины — это то, что остаётся у звезды после выполненных тёмных поручений, она не может копить его, иначе оно её поглотит. Гравастара всегда ищет, кому бы его передать. Обычно она дарит подарки или угощает конфетами, и эти конфеты прекрасны, выглядят соблазнительно, но горькие на вкус. Они крепко застревают комком в горле...

— Ничего себе, — мальчик удивлённо задрал рукав.
От сна не осталось и следа. Глаза в ужасе расширились. Изнутри рванулся вопль.
Левая рука изменилась. Кожа, прежде мягкая, бархатистая, с выгоревшим на солнце пушком, стала неестественно белой, плотной и гладкой, как у новенькой зимней перчатки.

* * *

У клочка сетей сидела старушка с водорослевыми волосами и в юбке из разлохмаченного каната, вместо ног у неё серебрились рыболовные крючки. Деревянный человечек сушил угрей, в трещинах его рук и корпуса белела соль и чернела гнильца вечной сырости. Невзрачный мальчик в жилетке из рыбьей чешуи грелся на тусклом солнце, подставив лучам плоскую и гладкую ракушку-лицо.

Аке взял второе яблоко, которое Штрудель или Пудель сорвал с дерева. Аке не припоминал, чтобы на этом дереве хоть что-то росло, кроме листьев. Яблоко было самое обыкновенное, жёлтое с розовым боком.
Аке хотел было уже его откусить, но тут в яблоке открылась дверца и из него выглянула маленькая голова в больших очках:
— Немедленно повесь на место! Я буду жаловаться!

* * *

В пелене дождя Аке выглядел акварельной фигуркой на мокром листе бумаги. Ветер раскачивал красный зонт.
Цветы вокруг вырастали всё выше, тянулись огненными лепестками. Словно царские кудри, раскинулись, расцвели на огромной поляне. Рожденные молнией, усыпали площадь сверкающей золотой пыльцой.

Муравьёв-крышеедов Галь прогнал громкой музыкой и пением. Дырки заклеил улиточным клеем. Дождь перестал капать в уши, но и звёзд стало не видно. Так что Галь нарисовал звёзды прямо на потолке. А остатки клея после ремонта крыши положил в холодильник.

* * *

— Что случилось? — спросил кто-то Галя.
— Я потерял свою шапочку! Свою любимую шапочку! — ответил он. — И всё из-за дурацкого ветра, кроликов, компота, улиточного клея, енота и конечно же из-за пропажи Шапочной Прищепки!
Всем было жалко Галя. Они хотели его обнять и успокоить, но побаивались. Уж очень злистый у него был вид. Вдруг укусит.