#редакторский_урожай #отодиссея
Работать с Анной Штерн — удовольствие, роскошь и счастье. Лена Кузнецова у себя в «Литературном нытике» публикует серию рассказов о всей команде, делавшей «От Одиссея до Гарри Поттера», и прекрасно презентовала Аню.
От себя добавлю, что Аня была ПЕРВОЙ, кто откликнулся на моё резюме в марте 2021 года, прорвав игнор федеральных издательств и не убоявшись довериться ноунейму. Она написала короткое — о, мастерица лаконичной эпистолы! — письмо, что-то вроде:
«Привет, мне тут попалось твоё классное резюме, хочу с тобой поработать, как раз есть сложная книжка про секспросвет, рискнешь?»
И я рискнула, потому что с таким выпредом, как Аня, рисковать не страшно. Вообще не страшно ничего. С тех пор я работаю с МИФом и ещё с несколькими крутейшими издательствами, потому что именно благодаря Ане смогла валидировать и приумножить свои литрежьи компетенции.
Летом Аня эмигрировала в Израиль и теперь занимается книжным проектом, о котором написала Лена, — Babel Haifa. Art & Books. Пока жизнь меняется и раскидывает нас, я буду лелеять надежду на то, что мы однажды соберемся все вместе, нашей шикарной дрим-тимью, и вновь забацаем что-то вдохновенное, дерзкое и рок-н-ролльное — во имя свободы слова, просвещения и мира.
👇
Работать с Анной Штерн — удовольствие, роскошь и счастье. Лена Кузнецова у себя в «Литературном нытике» публикует серию рассказов о всей команде, делавшей «От Одиссея до Гарри Поттера», и прекрасно презентовала Аню.
От себя добавлю, что Аня была ПЕРВОЙ, кто откликнулся на моё резюме в марте 2021 года, прорвав игнор федеральных издательств и не убоявшись довериться ноунейму. Она написала короткое — о, мастерица лаконичной эпистолы! — письмо, что-то вроде:
«Привет, мне тут попалось твоё классное резюме, хочу с тобой поработать, как раз есть сложная книжка про секспросвет, рискнешь?»
И я рискнула, потому что с таким выпредом, как Аня, рисковать не страшно. Вообще не страшно ничего. С тех пор я работаю с МИФом и ещё с несколькими крутейшими издательствами, потому что именно благодаря Ане смогла валидировать и приумножить свои литрежьи компетенции.
Летом Аня эмигрировала в Израиль и теперь занимается книжным проектом, о котором написала Лена, — Babel Haifa. Art & Books. Пока жизнь меняется и раскидывает нас, я буду лелеять надежду на то, что мы однажды соберемся все вместе, нашей шикарной дрим-тимью, и вновь забацаем что-то вдохновенное, дерзкое и рок-н-ролльное — во имя свободы слова, просвещения и мира.
👇
Forwarded from Литературный нытик
Самое время рассказать о переводчице «Высоких стандартов», она же — выпускающий редактор моей книги Анна Штерн
Анечка — мегамозг, прирожденный организатор и лидер. Человек, который может собрать богическую команду людей под конкретный проект. А еще — руководитель, который деликатно, но жестко поставит дедлайн, намекнув, что нечего три дня раздумывать над задачей, на решение которой требуется всего полчаса.
Вообще-то Аня училась в Институте стали и сплавов, но во время перестройки пришла в книжное дело и ощутила себя счастливым человеком. За свою редакторскую карьеру Аня выпустила больше 700 (!) книг, работала в издательствах «Самокат», «МИФ» и Clever.
Такую биографию, конечно, невозможно упихнуть в топ-3, поэтому вот несколько примеров книг, которые делала Аня:
🔸Трехтомник Владимира Шухова (Международный Шуховский Фонд, 2018).
🔸Серия детских книг «Книги завтрашнего дня» («Самокат»).
🔸Серия «Библиотека Михаила Яснова» (Clever).
🔸«Остров на птичьей улице» Ури Орлева («Самокат»).
🔸«На Руси» (Clever).
🔸Ну и нашим «От Одиссея до Гарри Поттера» («МИФ») Аня, кажется, тоже гордится.
Редакторского девиза у Ани нет, но если бы был, то такой: «Не навреди».
Кстати, в 2023-м Аня попробовала себя на новом поприще — теперь она еще и совладелица книжного магазина. «Бабель», окрывшегося пару недель назад в Хайфе — ее рук дело. Подписывайтесь обязательно на его соцсети и заходите, если вы в Израиле!
Фото Елены Ростуновой
#поттериодиссей
Анечка — мегамозг, прирожденный организатор и лидер. Человек, который может собрать богическую команду людей под конкретный проект. А еще — руководитель, который деликатно, но жестко поставит дедлайн, намекнув, что нечего три дня раздумывать над задачей, на решение которой требуется всего полчаса.
Вообще-то Аня училась в Институте стали и сплавов, но во время перестройки пришла в книжное дело и ощутила себя счастливым человеком. За свою редакторскую карьеру Аня выпустила больше 700 (!) книг, работала в издательствах «Самокат», «МИФ» и Clever.
Такую биографию, конечно, невозможно упихнуть в топ-3, поэтому вот несколько примеров книг, которые делала Аня:
🔸Трехтомник Владимира Шухова (Международный Шуховский Фонд, 2018).
🔸Серия детских книг «Книги завтрашнего дня» («Самокат»).
🔸Серия «Библиотека Михаила Яснова» (Clever).
🔸«Остров на птичьей улице» Ури Орлева («Самокат»).
🔸«На Руси» (Clever).
🔸Ну и нашим «От Одиссея до Гарри Поттера» («МИФ») Аня, кажется, тоже гордится.
Редакторского девиза у Ани нет, но если бы был, то такой: «Не навреди».
Кстати, в 2023-м Аня попробовала себя на новом поприще — теперь она еще и совладелица книжного магазина. «Бабель», окрывшегося пару недель назад в Хайфе — ее рук дело. Подписывайтесь обязательно на его соцсети и заходите, если вы в Израиле!
Фото Елены Ростуновой
#поттериодиссей
Поскольку мы тут с ЧеловекамиТекстами на выходных виделись, гуляли и ходили даже в музей-квартиру Ахматовой в Фонтанном доме, опубликую два своих старых текста на её тему. Первый — про мою вольную интерпретацию стихотворения Гумилёва «Жираф». Второй — собственно про сам опыт посещения музея.
#humantext_backstage
#humantext_backstage
Я тут зачем-то вспомнила про «Жирафа» Гумилёва и пошла перечитывать, потому что текст из моей головы, кроме самой очевидной строчки, улетучился к чертям.
И знаете чего поняла. Это стихотворение про то, как интроверт с очень прокачанным логическим и естественно-научным интеллектом пытается клеить знойную крошку (предположительно, Ахматову). И меня уже не переубедить в обратном.
Всегда казалось идиотским это несоответствие между адресатом речи и лирическим героем, от лица которого ведётся монолог. А теперь понятно, что оно лежит именно в этой бездне разных паттернов мышления и поведения и даже вызвано самим её наличием. Вспомните первую строфу:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
У меня только один вопрос:
это насколько надо быть нежизнеспособным и придурковатым, чтобы, глядя на девушку, находясь с ней в одной комнате (а это очевидно из ткани стихотворения), — на девушку, обнявшую колени (= зябко сидит в кресле), на девушку с грустным взглядом, готовящуюся заплакать от комка своих тяжёлых мыслей, — начать рассказывать ей про повадки жирафа и пейзажи Африки?
Это стихотворение про столкновение двух миров и двух мышлений. И если у одного мира есть густота интертекста, горечь знания и перенасыщенность тяжкими смыслами («ты слишком долго вдыхала тяжёлый туман» — это не про вейпинг, это именно про погружённость в декаданс и культурную чертовскую смуту начала 20 столетия), то у второго — живая наблюдательность, выключенность из социального и гражданского контекста, желание прямого эмпирического познания и поэтического им наслаждения.
Это Гумилёв и Ахматова — секс, поэзия и горе. Именно их разность — разность дикой девочки, воспитанной свободой моря, но при этом очень коренистой и земной, тяжкой, как буханка чёрного хлеба с тмином, и косоглазого нескладного юноши, «колдовского ребёнка», дружившего только с деревьями и псами и находящегося в состоянии умозрительно перелистать подробнейший атлас Земли и, более того, самому отправиться на радостные поиски дополнений и примечаний к нему, — подарила нам этот взрыв-союз, эти тома, эти судьбы, этот Серебряный век.
P.S. Я знаю, знаю канонический анализ этого стихотворения. Типа девушка — образ дремучей России прошлого, погрязшей в отчаянии и безысходности, а лирический герой — образ прекрасной России будущего (гляди-ка, как забавно), весь такой просвещённый акмеист и вместитель современных смыслов. Ой ладно! Не надо обожествлять поэтов.
Гумилёв делал предложение госпоже Горенко ЧЕТЫРЕ РАЗА (и каждый раз, думаю, сильно сжимал ягодички). Как думаете, он — тонкий неуверенный пацан — мог не переживать о том, что не может её — мощнецкую такую и горячую — добиться? Мог не анализировать причины? Или он всё время думал о судьбах России? А как у них же тогда Лев Николаич-то появился?
Вот за эту ересь терпеть не могу курс школьной литературы — он всё возводит в какие-то храмовые сверхсмыслы, которые вызывают зевоту и почёсывание коленки. Они, безусловно, переживали за свою страну, видя её в раздоре, сломе, смерти — но, думаю, примерно так же, как за неё сейчас переживаем мы. То есть сильно, до боли в подреберье и удивительных невралгий, но всё-таки не 24/7. Для жизни обычной тоже нужно и пространство, и время.
Не нужно знать все стихи наизусть, отличать вслепую хорей от ямба и тем более помнить, какого цвета были носки у Плюшкина в какой-то там главе «Мёртвых душ», и были ли они вообще. Нужно просто единожды увидеть в наших поэтах и писателях РЕАЛЬНЫХ ЖИВЫХ ЛЮДЕЙ, охнуть или даже охуеть, понять, какие они были задиры, жлобы, сомневающиеся и испуганные, подавленные и рвущиеся, но всегда — неизменные рок-н-ролльщики. После этого литература зайдёт и будет понятной. А только когда литература понятна и не смотрит на нас сверху вниз, она может сделать нас тоньше, отзывистее и светлее.
А она вообще для этого именно, а не для заучивания канона.
/май 2020/
#редакторшьи_тексты
И знаете чего поняла. Это стихотворение про то, как интроверт с очень прокачанным логическим и естественно-научным интеллектом пытается клеить знойную крошку (предположительно, Ахматову). И меня уже не переубедить в обратном.
Всегда казалось идиотским это несоответствие между адресатом речи и лирическим героем, от лица которого ведётся монолог. А теперь понятно, что оно лежит именно в этой бездне разных паттернов мышления и поведения и даже вызвано самим её наличием. Вспомните первую строфу:
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
У меня только один вопрос:
это насколько надо быть нежизнеспособным и придурковатым, чтобы, глядя на девушку, находясь с ней в одной комнате (а это очевидно из ткани стихотворения), — на девушку, обнявшую колени (= зябко сидит в кресле), на девушку с грустным взглядом, готовящуюся заплакать от комка своих тяжёлых мыслей, — начать рассказывать ей про повадки жирафа и пейзажи Африки?
Это стихотворение про столкновение двух миров и двух мышлений. И если у одного мира есть густота интертекста, горечь знания и перенасыщенность тяжкими смыслами («ты слишком долго вдыхала тяжёлый туман» — это не про вейпинг, это именно про погружённость в декаданс и культурную чертовскую смуту начала 20 столетия), то у второго — живая наблюдательность, выключенность из социального и гражданского контекста, желание прямого эмпирического познания и поэтического им наслаждения.
Это Гумилёв и Ахматова — секс, поэзия и горе. Именно их разность — разность дикой девочки, воспитанной свободой моря, но при этом очень коренистой и земной, тяжкой, как буханка чёрного хлеба с тмином, и косоглазого нескладного юноши, «колдовского ребёнка», дружившего только с деревьями и псами и находящегося в состоянии умозрительно перелистать подробнейший атлас Земли и, более того, самому отправиться на радостные поиски дополнений и примечаний к нему, — подарила нам этот взрыв-союз, эти тома, эти судьбы, этот Серебряный век.
P.S. Я знаю, знаю канонический анализ этого стихотворения. Типа девушка — образ дремучей России прошлого, погрязшей в отчаянии и безысходности, а лирический герой — образ прекрасной России будущего (гляди-ка, как забавно), весь такой просвещённый акмеист и вместитель современных смыслов. Ой ладно! Не надо обожествлять поэтов.
Гумилёв делал предложение госпоже Горенко ЧЕТЫРЕ РАЗА (и каждый раз, думаю, сильно сжимал ягодички). Как думаете, он — тонкий неуверенный пацан — мог не переживать о том, что не может её — мощнецкую такую и горячую — добиться? Мог не анализировать причины? Или он всё время думал о судьбах России? А как у них же тогда Лев Николаич-то появился?
Вот за эту ересь терпеть не могу курс школьной литературы — он всё возводит в какие-то храмовые сверхсмыслы, которые вызывают зевоту и почёсывание коленки. Они, безусловно, переживали за свою страну, видя её в раздоре, сломе, смерти — но, думаю, примерно так же, как за неё сейчас переживаем мы. То есть сильно, до боли в подреберье и удивительных невралгий, но всё-таки не 24/7. Для жизни обычной тоже нужно и пространство, и время.
Не нужно знать все стихи наизусть, отличать вслепую хорей от ямба и тем более помнить, какого цвета были носки у Плюшкина в какой-то там главе «Мёртвых душ», и были ли они вообще. Нужно просто единожды увидеть в наших поэтах и писателях РЕАЛЬНЫХ ЖИВЫХ ЛЮДЕЙ, охнуть или даже охуеть, понять, какие они были задиры, жлобы, сомневающиеся и испуганные, подавленные и рвущиеся, но всегда — неизменные рок-н-ролльщики. После этого литература зайдёт и будет понятной. А только когда литература понятна и не смотрит на нас сверху вниз, она может сделать нас тоньше, отзывистее и светлее.
А она вообще для этого именно, а не для заучивания канона.
/май 2020/
#редакторшьи_тексты
Вот и второй обещанный текст об Ахматовой — из опыта посещения музея её имени. Чтобы чуть разнообразить формат, публикую текст не буквами, а страницами из №7 журнала «Полуостров», который для меня стал уже частью прошлой жизни, но вообще-то не просто был, но и издавался, и главредился семь лет подряд вот этими вот руками. Он теперь сам — музей, и вот, значит, о музее — на страницах музея.
Если так будет читать совсем неудобоваримо, скажите об этом, пожалуйста, и я подвешу всё-таки буковками и в pdf.
#редакторшьи_тексты
Если так будет читать совсем неудобоваримо, скажите об этом, пожалуйста, и я подвешу всё-таки буковками и в pdf.
#редакторшьи_тексты
В субботу я впервые продавала книги на издательском маркете, который был частью «Фонарика» — мини-версии «Фонаря», известной благотворительной распродажи, регулярной для Москвы и Петербурга.
Я стояла за столиком с книгами «Абрикобукса» @apricotbooks и могу похвастаться следующими личными продажами: «Землеройки и щелезубы» и «Криволапыч» — по экземпляру каждой. «Криволапыч» про приключения енотовидной собаки в Финляндии, с бёрдвотчингом и диалогами с лисом-веганом. А «Землеройки и щелезубы» — про землероек и щелезубов. Но продала я её с формулировки «Про то, как важно уметь противостоять общественным стереотипам».
Продала я больше, конечно, но похвастаться хотела именно этими двумя.
Было очень здорово, ново, весело. Волонтёрки — в основном книгопродавки и библиотекарки — создавали фестивальное настроение и значительно облегчали задачу стояния в узком месте в течение восьми часов.
Из покупателей особенно запомнился своевольный Филипп с очень терпеливыми родителями; мальчик, который повсюду искал книжку про шахматы (Алексей, кажется); очень харАктерная девочка раннего подросткового возраста с такой же харАктерной (но постарше) бабушкой, которая (девочка, не бабушка) отказалась покупать у меня книжку про оборотня, но купила книжку про сумасшедшую семью у соседнего «Самоката»; и, конечно, очень задумчивая девочка лет 8-9 в переливчатом пальто, которая очень хотела купить книжку про оборотня, но была уведена мамой.
Что касается соседнего «Самоката», то ему я продала книжек тысячи на 4, пока его представительница отлучалась на обед и отдых, а также попутно научилась пользоваться терминалом и сканером штрих-кодов. Потому что мы, книжницы и книжники, должны помогать друг другу.
Сама я тоже, конечно, отлучалась на обед и отдых, даже дважды, и проводила его на набережной Фонтанки, на правом её крыле от Горсткина моста (ну это который дугой и с деревянным настилом) — поскольку сам «Фонарик» проходил в помещении инклюзивного кафе «Огурцы» проекта «Нормального места», на набережной Фонтанки, 96.
И вот там, справа от Горсткина моста, стоя под апрельским летом, под солнечным тёплым ветром, глядя в волнующуюся от проплывающих катерков воду левитановского цвета и левитановской же густоты, зажмурив один глаз то ли от сладости, то ли от света, жуя слойку с картошкой, запивая её какао, чувствуя, как приятно обдуваются мои коленочки через рваные штанины — без всякой верхней одежды и глупостей в голове — просто жуя и просто глядя — я думала о том, как хорошо иметь возможность посвятить целый день продаже детских книг.
Даже если книжку про оборотня так никто и не купил.
Но это глупое обстоятельство мы ещё переборем.
#будни_редакторши #абрикобукс
Я стояла за столиком с книгами «Абрикобукса» @apricotbooks и могу похвастаться следующими личными продажами: «Землеройки и щелезубы» и «Криволапыч» — по экземпляру каждой. «Криволапыч» про приключения енотовидной собаки в Финляндии, с бёрдвотчингом и диалогами с лисом-веганом. А «Землеройки и щелезубы» — про землероек и щелезубов. Но продала я её с формулировки «Про то, как важно уметь противостоять общественным стереотипам».
Продала я больше, конечно, но похвастаться хотела именно этими двумя.
Было очень здорово, ново, весело. Волонтёрки — в основном книгопродавки и библиотекарки — создавали фестивальное настроение и значительно облегчали задачу стояния в узком месте в течение восьми часов.
Из покупателей особенно запомнился своевольный Филипп с очень терпеливыми родителями; мальчик, который повсюду искал книжку про шахматы (Алексей, кажется); очень харАктерная девочка раннего подросткового возраста с такой же харАктерной (но постарше) бабушкой, которая (девочка, не бабушка) отказалась покупать у меня книжку про оборотня, но купила книжку про сумасшедшую семью у соседнего «Самоката»; и, конечно, очень задумчивая девочка лет 8-9 в переливчатом пальто, которая очень хотела купить книжку про оборотня, но была уведена мамой.
Что касается соседнего «Самоката», то ему я продала книжек тысячи на 4, пока его представительница отлучалась на обед и отдых, а также попутно научилась пользоваться терминалом и сканером штрих-кодов. Потому что мы, книжницы и книжники, должны помогать друг другу.
Сама я тоже, конечно, отлучалась на обед и отдых, даже дважды, и проводила его на набережной Фонтанки, на правом её крыле от Горсткина моста (ну это который дугой и с деревянным настилом) — поскольку сам «Фонарик» проходил в помещении инклюзивного кафе «Огурцы» проекта «Нормального места», на набережной Фонтанки, 96.
И вот там, справа от Горсткина моста, стоя под апрельским летом, под солнечным тёплым ветром, глядя в волнующуюся от проплывающих катерков воду левитановского цвета и левитановской же густоты, зажмурив один глаз то ли от сладости, то ли от света, жуя слойку с картошкой, запивая её какао, чувствуя, как приятно обдуваются мои коленочки через рваные штанины — без всякой верхней одежды и глупостей в голове — просто жуя и просто глядя — я думала о том, как хорошо иметь возможность посвятить целый день продаже детских книг.
Даже если книжку про оборотня так никто и не купил.
Но это глупое обстоятельство мы ещё переборем.
#будни_редакторши #абрикобукс