"Партиципаторный музей" – настольная книга коллег нашей лаборатории. Я читаю ее по капле, в промежутках между статьями для исследования и книжками по драматургии.
Нина Саймон написала ее в 2010, Ad Marginem издали на русском в 2017 – я очень рекомендую вам ее почитать, если хочется больше понять, как можно мыслить про музейные пространства. На самом деле, идея партисипаторности – тренд нашего времени, это слово можно прикладывать к чему угодно.
Например, партисипаторное (соучаствующее) проектирование – когда пространства в городе создаются совместно с будущими пользователями. Работает эта идея и в образовании – та же концепция конструктивного выравнивания (constructive alignment) учит нас согласовывать разработанную учебную программу с той аудиторией, которая пришла на курс.
Грубо говоря, есть курсы как произведение искусства – хочешь не хочешь, а надо подстраивать себя под них, лезть из кожи вон. Однако игривость нашего времени диктует и иные формы взаимодействия с контентом (и в музейном пространстве, и в литературе, и в обучении) – нужна интерактивность и соучастие. Такой курс как лента социальной сети: есть понятный функционал и интерфейс, но контент каждому свой и пользовательские стратегии различаются.
Нина Саймон цитирует исследование 2008 года, где описано, как разные аудитории пользуются социальными сетями. Исследователи разделили вовлеченные в соучастие онлайн-аудитории на шесть категорий:
1. Создатели (24 %), которые создают контент, загружают видео, пишут блоги;
2. Критики (37 %), которые пишут рецензии, оценивают контент, добавляют комментарии в соцсетях;
3. Собиратели (21 %), которые накапливают ссылки и собственно контент для личного или общего потребления;
4. Участники (51 %), которые имеют аккаунты в социальных сетях (Facebook, LinkedIn);
5. Зрители (73 %), которые читают блоги, смотрят видео на YouTube, посещают социальные сети;
6. Не участвующие (18 %), которые не посещают социальные сети
И эта схема в моей голове отлично проецируется на курс, который адаптивен к своей аудитории. Я не говорю об онлайн курсах и всяких платформах, скорее, о том, что такой взгляд должен быть инсталлирован в голове у современного преподавателя, так открывается пространство для наблюдения и удивления: ты сделал курс, начал его вести, а вместе с тем отмечаешь, как с ним взаимодействуют студенты.
На разных этапах курса каждый студент может быть в любой из шести ролей – в зависимости от своих уникальных факторов.
1. Студент-соавтор, кто активно присоединяется к контенту курса и выдумывает свое, создает новое знание.
2. Студент-критик, кто с интересом взаимодействует с тем, что подобрал куратор курса или произвели одногруппники – откликается, комментирует, критикует, вопрошает.
3. Студент-собиратель, кто взаимодействует с контентом, погружаясь в чтение сопутствующих источников, сам активно ищет аналоги и коллекционирует их, чтобы сформировать более объемную картинку.
4. Студент-участник, кто... ну не знаю.. присутствует на занятиях, но не взаимодействует с курсом (?).
5. Студент-зритель, кто присутствует на занятиях и выполняет необходимый минимум заданий от преподавателя, не более того.
6. Студент, кто не записался на курс или пропустил/пропускает занятия.
Собственно, где-то в таком наблюдении я чувствую тьюторскую компетенцию преподавателя. Заметить подобные роли соучастия студента в курсе, организовать его рефлексию на этот счет и обустроить пространство, чтобы студент мог переключаться между ролями сознательно. Так появляется индивидуальный образовательный маршрут, который не про подбор контента, а про выбор типа соучастия.
Какие-то такие утром идеи.
#про_иом #цитата #исследования
Нина Саймон написала ее в 2010, Ad Marginem издали на русском в 2017 – я очень рекомендую вам ее почитать, если хочется больше понять, как можно мыслить про музейные пространства. На самом деле, идея партисипаторности – тренд нашего времени, это слово можно прикладывать к чему угодно.
Например, партисипаторное (соучаствующее) проектирование – когда пространства в городе создаются совместно с будущими пользователями. Работает эта идея и в образовании – та же концепция конструктивного выравнивания (constructive alignment) учит нас согласовывать разработанную учебную программу с той аудиторией, которая пришла на курс.
Грубо говоря, есть курсы как произведение искусства – хочешь не хочешь, а надо подстраивать себя под них, лезть из кожи вон. Однако игривость нашего времени диктует и иные формы взаимодействия с контентом (и в музейном пространстве, и в литературе, и в обучении) – нужна интерактивность и соучастие. Такой курс как лента социальной сети: есть понятный функционал и интерфейс, но контент каждому свой и пользовательские стратегии различаются.
Нина Саймон цитирует исследование 2008 года, где описано, как разные аудитории пользуются социальными сетями. Исследователи разделили вовлеченные в соучастие онлайн-аудитории на шесть категорий:
1. Создатели (24 %), которые создают контент, загружают видео, пишут блоги;
2. Критики (37 %), которые пишут рецензии, оценивают контент, добавляют комментарии в соцсетях;
3. Собиратели (21 %), которые накапливают ссылки и собственно контент для личного или общего потребления;
4. Участники (51 %), которые имеют аккаунты в социальных сетях (Facebook, LinkedIn);
5. Зрители (73 %), которые читают блоги, смотрят видео на YouTube, посещают социальные сети;
6. Не участвующие (18 %), которые не посещают социальные сети
И эта схема в моей голове отлично проецируется на курс, который адаптивен к своей аудитории. Я не говорю об онлайн курсах и всяких платформах, скорее, о том, что такой взгляд должен быть инсталлирован в голове у современного преподавателя, так открывается пространство для наблюдения и удивления: ты сделал курс, начал его вести, а вместе с тем отмечаешь, как с ним взаимодействуют студенты.
На разных этапах курса каждый студент может быть в любой из шести ролей – в зависимости от своих уникальных факторов.
1. Студент-соавтор, кто активно присоединяется к контенту курса и выдумывает свое, создает новое знание.
2. Студент-критик, кто с интересом взаимодействует с тем, что подобрал куратор курса или произвели одногруппники – откликается, комментирует, критикует, вопрошает.
3. Студент-собиратель, кто взаимодействует с контентом, погружаясь в чтение сопутствующих источников, сам активно ищет аналоги и коллекционирует их, чтобы сформировать более объемную картинку.
4. Студент-участник, кто... ну не знаю.. присутствует на занятиях, но не взаимодействует с курсом (?).
5. Студент-зритель, кто присутствует на занятиях и выполняет необходимый минимум заданий от преподавателя, не более того.
6. Студент, кто не записался на курс или пропустил/пропускает занятия.
Собственно, где-то в таком наблюдении я чувствую тьюторскую компетенцию преподавателя. Заметить подобные роли соучастия студента в курсе, организовать его рефлексию на этот счет и обустроить пространство, чтобы студент мог переключаться между ролями сознательно. Так появляется индивидуальный образовательный маршрут, который не про подбор контента, а про выбор типа соучастия.
Какие-то такие утром идеи.
#про_иом #цитата #исследования
#статьи #образовательная_урбанистика #про_иом
В статье термин персонализация рассматривается с точки зрения образовательной урбанистики и опыта тьюторского сопровождения студентов магистратуры. Персонализация понимается шире, чем принцип обучения, и включает в себя также подходы к анализу социального и горожанского опыта учащегося, которые оказывают непосредственное влияние на способность студента эффективно учиться.
#цитата
... в изначальный проект тьюторского сопровождения были включены темы занятий и текстов рассылок студенческой группе, посвященные навигации по социальным службам и ресурсам университета и города (стипендиальные программы, программы психологической поддержки и т. д.), решению проблем, связанных с жилищными условиями и перемещениями по городу.
Персонализация – это то, что организаторы образовательной практики делают для учащегося, в отличие от «персонального» – того, что человек делает сам для себя. Задача тьюторского сопровождения, с одной стороны, организовать поддержку со стороны университета, с другой стороны, способствовать тому, чтобы студент мог самостоятельно компенсировать собственные дефициты. Иначе говоря, тьютор способствует переводу практик персонализации (мы-для-тебя) в персональные практи-ки (я-для-себя).
Собственно, когда студент способен так организовать свое бытование в городское среде, что его персональные практики «покрывают» большую часть дефицитов, мы можем говорить о той самой «сознательности» студента. До тех пор, пока он не способен или не всегда способен на это, срабатывают элементы локальной среды, обеспечивающие персонализацию этой среды для студента.
Подводя итог нашему размышлению, приведем таблицу, в которой отмечены возможные принципы и действия, которые может предпринять институция для того, чтобы сделать шаг к персонализации образования для учащегося горожанина, как в среде университета, так и в среде школы.
Продолжение в моей статье "ИЗ КАКОЙ ШКОЛЫ ПРИХОДИТ В УНИВЕРСИТЕТ СОЗНАТЕЛЬНЫЙ СТУДЕНТ?" Она вышла в сборнике конференции "ПЕРСОНАЛИЗИРОВАННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА", которая проходила в Екатеринбурге, 20–22 апреля 2021 года.
В этом году планируем сделать на конференции трек про город и образование.
В статье термин персонализация рассматривается с точки зрения образовательной урбанистики и опыта тьюторского сопровождения студентов магистратуры. Персонализация понимается шире, чем принцип обучения, и включает в себя также подходы к анализу социального и горожанского опыта учащегося, которые оказывают непосредственное влияние на способность студента эффективно учиться.
#цитата
... в изначальный проект тьюторского сопровождения были включены темы занятий и текстов рассылок студенческой группе, посвященные навигации по социальным службам и ресурсам университета и города (стипендиальные программы, программы психологической поддержки и т. д.), решению проблем, связанных с жилищными условиями и перемещениями по городу.
Персонализация – это то, что организаторы образовательной практики делают для учащегося, в отличие от «персонального» – того, что человек делает сам для себя. Задача тьюторского сопровождения, с одной стороны, организовать поддержку со стороны университета, с другой стороны, способствовать тому, чтобы студент мог самостоятельно компенсировать собственные дефициты. Иначе говоря, тьютор способствует переводу практик персонализации (мы-для-тебя) в персональные практи-ки (я-для-себя).
Собственно, когда студент способен так организовать свое бытование в городское среде, что его персональные практики «покрывают» большую часть дефицитов, мы можем говорить о той самой «сознательности» студента. До тех пор, пока он не способен или не всегда способен на это, срабатывают элементы локальной среды, обеспечивающие персонализацию этой среды для студента.
Подводя итог нашему размышлению, приведем таблицу, в которой отмечены возможные принципы и действия, которые может предпринять институция для того, чтобы сделать шаг к персонализации образования для учащегося горожанина, как в среде университета, так и в среде школы.
Продолжение в моей статье "ИЗ КАКОЙ ШКОЛЫ ПРИХОДИТ В УНИВЕРСИТЕТ СОЗНАТЕЛЬНЫЙ СТУДЕНТ?" Она вышла в сборнике конференции "ПЕРСОНАЛИЗИРОВАННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ: ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА", которая проходила в Екатеринбурге, 20–22 апреля 2021 года.
В этом году планируем сделать на конференции трек про город и образование.