Уже во время учебы в Текстильной академии я начал участвовать в студенческих конкурсах моды. И сразу после первого конкурса в 1991 году выиграл поездку в Париж. Я тогда только начал шить, ничего не знал о крое. Тогда со всей России отобрали десять моделей, и мою в том числе. Александр Игманд, который вручал специальный приз от Дома моды на Кузнецком мосту, тогда сказал: «Я вас запомнил, товарищ, по окончании академии мы ждем вас к себе. Можете приходить в любое время; я вас проконсультирую»…
Конкурсы вроде «зайцевского» или студенческих под покровительством Nina Ricci и Air France в 1990–1992 годах, стали для нас, молодежи, настоящим фейерверком.

Проводя конкурс Надежды Ламановой, я выявил достаточно много людей талантливых, таких, как Миша Пантелеев, который работает в Японии уже три года. Андрюша Шаров, который, я считаю, звезда и театра, и авангардной моды. Володя Зубец, который является представителем нового взгляда на моду прет-а-порте и «кутюр» тоже, такого хорошего класса. То есть — разные направления. И это очень классно. <…> Безусловно, я счастлив от того, что я могу повлиять каким-то образом на формирование индивидуального взгляда на время, через костюм выраженное. Это очень приятно.

Использовать традиции русского костюма – это наша задача, потому что свою историю надо знать и помнить… Благодаря сотрудничеству с художественным музеем мы имели возможность посещать запасники и вдохновляться шедеврами.

Тогда же я для себя и отметила, как сдержанно одеты нижегородки, а позднее поняла почему – конечно же, из-за суровости климата, когда даже в мае может пойти снег. Нас всегда учили, что личностное начало важнее внешних проявлений. В Ростове, откуда я приехала с будущей коллегой, всегда было очень тепло, яркие краски преобладали, поэтому в первое время наша манера одеваться отличалась от местной. Как мы были одеты? Желтая рубашка, синий блейзер, яркая клетчатая юбка. Когда мы пытались у прохожих на улице что-то узнать, нас часто спрашивали: «Девочки, а вы с парохода?»

Очень многие вещи тогда делались своими руками: женщины вязали, шили, вышивали. Промышленность не справлялась, а многим хотелось индивидуальности, поэтому, когда женщина шла в блузке, которую она сама же и вышила, – это всегда вызывало восхищенные взгляды.

Я не считаю 90-е годы темными, криминальными и лихими. Для Нижнего Новгорода это было безумно интересное креативное время.. А нижегородский модный взрыв девяностых – это аргумент в пользу эпохи.

Мы шили немыслимые костюмы и ездили с ними по дискотекам и ночным клубам. Это было ново и необычно, нам даже платили – хватало, чтобы повеселиться в том же клубе и на такси домой доехать. Не было средств на дорогие ткани, да и с самими тканями были большие проблемы. В ход шли занавески, пленка для мульчирования, тельняшки, которые я разыскивал по всем военторгам.

Я подумала: если мужчин ищут, значит, и женщины могут быть интересны. Нарядилась во всё самое яркое, надела мамин выходной костюм и пришла туда, прорвалась через проходную для моделей. Они на меня смотрят: «А вы кто?». Это был как дом Christian Dior на авеню Монтень — просто обитель богинь и богов!

Вот это и был, можно сказать, андеграунд. Помню, делала показ с Дмитрием Логиновым — известным модельером из Москвы. Мы наговорили людям, что приедет Мартин Маржела. Но так как никто не знал, как он выглядит, все поверили!