Umberto Eco

История настолько прекрасная, что даже если её выдумали, то правильно сделали.
Рассказана мне подругой.
У подруги моей подруги есть муж. У мужа есть девяностолетняя бабушка. Она живёт одна в богом забытой деревушке где-то на Алтае. Всего в деревушке девять таких богом забытых стариков и старух. В город к внуку бабушка переезжать отказывается, и дважды в год, весной и осенью, он ездит к ней помогать. Весной – сажать, осенью - собирать. Руки у него золотые, он чинит бабушке всё, что нуждается в починке, от крыши до электропроводки, заготавливает дрова, оставляет ей запас лекарств и денег и уезжает.
Работает он наладчиком станков с ЧПУ на большом заводе, смотрит по телевизору новости и канал «Охота и рыбалка», любит собирать грибы и читать фэнтези про войну и попаданцев. Простой провинциальный мужик, хороший муж, любящий отец. Интеллектуальный аппарат свой он особо не напрягает, но, как сказала его жена моей подруге, не за то его любят. Про Украину говорит, что война – дело хреновое, но наверху видней, и нацистов украинских по-другому не вразумишь. Жена думает иначе, но не спорит.
Дней десять назад до него дозваниваются из бабушкиной деревни и сообщают, что бабушка слегла, и есть опасение, что не встанет. Мужик берет три дня и летит к бабушке. Собирается он в спешке и уже в аэропорту соображает, что забыл свою читалку. Телевизора у бабушки нет, Интернет отсутствует как понятие, мобильная связь очень нестабильна. Мужик пишет жене: «Скинь чего-нибудь почитать на мобильник, да побыстрей, уже посадка». Жена скидывает. Через несколько часов он сообщает ей, что прилетел и ищет попутку. На этом связь с ним обрывается где-то на неделю.
Три дня назад он звонит из областной больницы, куда сумел, где хитростью, где взяткой, а где добрым словом пристроить бабушку. Рассказав жене про бабушку, он спрашивает странным голосом:
- Ты это нарочно мне подсунула?
- Что подсунула? – удивляется жена.
- Книжку эту?
Жена сначала ничего не понимает, потом клянётся, что ничего не подсовывала, а отправила ему ту книжку, которую он просил.
- Врёшь, - говорит он. – Нарочно. Но я не сержусь, я бы иначе не понял. Потому что я такой же был.
- Какой? И чего не понял?
- Всё. Про нас, про Украину.
Дальше следует путаное и не совсем цензурное объяснение, из которого изумлённая жена понимает, что, сидя с бабушкой в глухой деревне без телевидения, радио и Интернета, муж прочитал посланную ею книгу и радикально, перпендикулярно поменял свои взгляды.
- Да что я послала-то, как называется? – спрашивает она в полном обалдении.

Тут совершенно необходима драматическая пауза. И после паузы:
- Я тебя просил прислать «Летающие острова», а ты прислала «Обитаемый остров».

Мой личный, ни на какие обобщения не претендующий список книг, которые помогают понять, как делается возможным то, что мы наблюдаем сегодня. Некоторые есть у меня в электронной форме, могу поделиться, да простят меня право_обладатели в эти трудные времена.

1. А. и Б. Стругацкие. Обитаемый остров
2. Джозеф Хеллер. Уловка-22
3. Ричард Эванс. Третий рейх. Дни триумфа. 1933–39
4. Джордж Оруэлл. 1984
5. Курт Воннегут. Бойня номер пять, или Крестовый поход детей
6. Ричард Олдингтон. Смерть героя
7. Светлана Алексиевич. Цинковые мальчики
8. Эрих Мария Ремарк. Ночь в Лиссабоне
9. Арон Раймон. Демократия и тоталитаризм
10. Братья Вайнеры. Дилогия «Петля и камень в зеленой траве» и «Евангелие от палача»
11. Синклер Льюис. У нас это невозможно
12. Ханна Арендт. Истоки тоталитаризма

И читайте комментарии, там добавляют.

----------------------------------------------------
Моя страница в Фейсбуке:https://www.facebook.com/om.kromer.54/

Раймон Арон

Одну из книг, упомянутых в прошлом моём посте написал Раймон Арон. Вчера у него был день рождения. Учёный, журналист, энциклопедист, политолог, социолог, философ. Одноклассник, друг и интеллектуальный противник Сартра. Может быть, самый знаменитый антикоммунист на европейской части глобуса, но не стоит сравнивать его с сенатором Маккарти, действовавшим на второй, заокеанской половине. Арон прошёл долгий путь слева направо. В молодости он был убеждённым социалистом. В 1932-м, преподавая в Берлине, он видел, как нацисты сжигают книги, и впервые задумался о природе тоталитаризма. В 1940-м был членом французского Сопротивления, в 1942-м издавал в Лондоне антифашистскую газету, в 1950-е, преподавая в Сорбонне, сформулировал 5 основных признаков тоталитаризма и пришёл к выводу, что коммунизм с неизбежностью есть тоталитаризм, вывод, который он доказывал и объяснял практически во всех своих многочисленных книгах. Арон, последовательный и убеждённый сторонник демократизма, ненавидел тоталитаризм так сильно, что Симона Вейль назвала его главным антикоммунистом столетия. Неудивительно, что в СССР его не переводили и не упоминали.
Самой знаменитой его работой стала опубликованная в 1955-м книга «Опиум интеллектуалов», явный намёк на знаменитое марксовское утверждение. Британский журналист Мэтью Прайс назвал её главным литературным трудом антикоммунизма. Арон утверждал в «Опиуме», что «каждый известный режим достоин порицания, если связать его с абстрактным идеалом равенства или свободы. Разница между демократией и тоталитаризмом в том, что первая готова пожертвовать идеей во имя человека, в то время как второй постоянно жертвует людьми во имя идеи.
Миф о революции, утверждал Арон, столь соблазнителен благодаря своему «поэтическому» очарованию: он вызывает иллюзию, что «всё возможно», что абсолютно всё — традиции, устройство общества, даже сама человеческая природа — может быть преобразовано в огненном горниле революционной деятельности, что общественный строй может быть основан на добродетели и бескорыстии граждан.
Именно величие утопии делает коммунизм столь привлекательным для столь многих. Действие идей коммунизма, этого опиума для интеллектуалов, как и действие реального опиума, начинается с безудержного возбуждения. Потом начинаются галлюцинации, на смену им приходят вялость, равнодушие, оцепенение. И так хочется всё повторить.
Перспектива идеального, то есть тотального, полного, освобождения завораживает восприимчивые души, потому что «она заключает в себе поэзию неизвестного, будущего, абсолютного». Демократия не так романтична, это не прыжок в неведомое, а путь. Не революция, а реформа. В отличие от революционера, реформист признает, что подлинный прогресс является случайным, частичным и несовершенным. Реальность непокорна идеям, как непокорна им человеческая природа. Демократия прозаична и реальна, заметил Арон, а коммунизм поэтичен и фантастичен. Но чем более идеален ответ на вопрос «Что это значит, жить хорошо?» тем чаще за ним следуют страдания, нищета и террор.
Коммунизм стремится победить человеческую природу, улучшить судьбу бесправных, но при этом он жертвует тем, без чего немыслим свободный человек: свободой исследования, свободой споров, свободой критики и правом голоса. Эти свободы могут показаться пренебрежимо малыми по сравнению с перспективой бесклассового общества, в котором раз и навсегда побеждено неравенство. Вот только построить такое общество пока не удалось никому, поэтому Арон называл себя защитником реального мира перед лицом уговоров мира идеального.
Деспотизм так часто устанавливался во имя свободы, что опыт побуждает нас судить о партиях по их действиям, а не по их проповедям.
— Раймонд Арон, Опиум интеллектуалов.