Стою в магазине, в очереди за сыром. Обычный израильский супермаркет. Очень немолодая русскоязычная продавщица, работает медленно, все время вздыхает, вытирает слезы. Рядом продавщица помоложе, говорит ей сочувственно:
- Ну что уж ты так убиваешься, может, еще окажется, что они живы.
- Да нет, я сердцем чувствую – не живы. Были бы живы, неужто не вернули бы их до сих пор?
- Да, - вздыхает вторая продавщица, - наверно. Такие славные рыжики. За что, господи, за что?
- Почему она плачет? – спрашивает меня стоящий рядом в очереди. Он не говорит по-русски, и я перевожу:
- Она жалеет семью Бибас, заложников.
- Скажи ей, что есть надежда, - требует он. – Еще есть надежда.
Я молчу. Продавщица переходит на иврит, говорит ему:
- Думаете, есть?
Все молчат.
Израиль. Январь, 2025.