Ща расскажу, когда редакторство меня вштырило
#редакторшьи_тексты
В средних и старших классах уроки русского языка у нас проходили в кабинете №29, на третьем этаже. Про прекрасную мою Валентину Сергеевну я написала целый цикл, поэтому просто возьмём её образ оттуда.
Помимо классических заданий и упражнений она время от времени давала «диктант наоборот»: писала на доске кусочек текста со вшитыми ошибками, которые надо было найти, и исправить, и обосновать, конечно, исправления.
А доска была потрясающая! Чёрная, с рыжими царапинами от острого мела — самая удивительная, на мой вкус, в школе: в те далёкие годы все прочие были буро-оранжевыми, часто покрытыми масляной краской (это сейчас они все унифицированы в схоластический строго-зелёный матовый, а тогда царило полнейшее DIY). На всех трёх этажах висела только ещё одна чёрная доска — в кабинете музыки. На ней ещё можно было разглядеть остатки въевшегося нотного стана.
Сейчас вот думаю: а может, и доска Валентина Сергеевны тоже когда-то была музыкальной и висела давным-давно, в каких-нибудь восьмидесятых, там, на первом этаже, в тупичке правого коридора, и дети, пялясь в неё испуганными от собственных голосов глазами, пели нестройно и жалобно «Пони бегает по кругу и в уме — пам-пам — круги считает»?
Впрочем, какой бы ни была история чёрной доски с рыжими царапинами, я её очень любила: она была длинной, немного брутальной, родной. И когда случился первый «диктант наоборот» — незапланированный и волнующий, — Валентина Сергеевна вызвала именно меня и вручила мягкий жирный мелок.
Писать грамотно самой мне, возможно, было тогда ещё сложновато, но задание сделало со мной то самое «пам-пам» из песенки, обдав непривычным по тем временам жаром весёлой уверенности. Пам! Пам! Пам! Здесь «и», здесь «запятая», а здесь, наоборот, её совсем не нужно!
Моя рука парила над меловыми строчками на длинной чёрной с рыжими царапинами доской и сшибала, как из пластмассового пистолета, всё заведомо неправильное. Казалось, что играю с пацанами в войнушку и ошибки — это солдатики противоборствующей стороны.
В школьные годы мне просто сильно нравилось это упражнение, и в душе я всегда жалела, что Валентина Сергеевна давала его редко. И только потом, уже осознанно разрабатывая в себе профессионализм в вопросах языка, я поняла: да, вот тогда-то редакторство меня и вштырило.
Тогда, паря и внутренне пританцовывая, я, возможно, впервые ощутила, что могу видеть не просто буквы, а весь механизм — как он щёлкает и жужжит, вращается и запускает шестернями соседние валы; я не просто «писала без ошибок», а строила.
Инженерно-лингвистические миротворческие войска!
Продолжение ниже👇
#редакторшьи_тексты
В средних и старших классах уроки русского языка у нас проходили в кабинете №29, на третьем этаже. Про прекрасную мою Валентину Сергеевну я написала целый цикл, поэтому просто возьмём её образ оттуда.
Помимо классических заданий и упражнений она время от времени давала «диктант наоборот»: писала на доске кусочек текста со вшитыми ошибками, которые надо было найти, и исправить, и обосновать, конечно, исправления.
А доска была потрясающая! Чёрная, с рыжими царапинами от острого мела — самая удивительная, на мой вкус, в школе: в те далёкие годы все прочие были буро-оранжевыми, часто покрытыми масляной краской (это сейчас они все унифицированы в схоластический строго-зелёный матовый, а тогда царило полнейшее DIY). На всех трёх этажах висела только ещё одна чёрная доска — в кабинете музыки. На ней ещё можно было разглядеть остатки въевшегося нотного стана.
Сейчас вот думаю: а может, и доска Валентина Сергеевны тоже когда-то была музыкальной и висела давным-давно, в каких-нибудь восьмидесятых, там, на первом этаже, в тупичке правого коридора, и дети, пялясь в неё испуганными от собственных голосов глазами, пели нестройно и жалобно «Пони бегает по кругу и в уме — пам-пам — круги считает»?
Впрочем, какой бы ни была история чёрной доски с рыжими царапинами, я её очень любила: она была длинной, немного брутальной, родной. И когда случился первый «диктант наоборот» — незапланированный и волнующий, — Валентина Сергеевна вызвала именно меня и вручила мягкий жирный мелок.
Писать грамотно самой мне, возможно, было тогда ещё сложновато, но задание сделало со мной то самое «пам-пам» из песенки, обдав непривычным по тем временам жаром весёлой уверенности. Пам! Пам! Пам! Здесь «и», здесь «запятая», а здесь, наоборот, её совсем не нужно!
Моя рука парила над меловыми строчками на длинной чёрной с рыжими царапинами доской и сшибала, как из пластмассового пистолета, всё заведомо неправильное. Казалось, что играю с пацанами в войнушку и ошибки — это солдатики противоборствующей стороны.
В школьные годы мне просто сильно нравилось это упражнение, и в душе я всегда жалела, что Валентина Сергеевна давала его редко. И только потом, уже осознанно разрабатывая в себе профессионализм в вопросах языка, я поняла: да, вот тогда-то редакторство меня и вштырило.
Тогда, паря и внутренне пританцовывая, я, возможно, впервые ощутила, что могу видеть не просто буквы, а весь механизм — как он щёлкает и жужжит, вращается и запускает шестернями соседние валы; я не просто «писала без ошибок», а строила.
Инженерно-лингвистические миротворческие войска!
Продолжение ниже
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
/Начало выше/ Оттого, возможно, и получилось, что выросла я не в академическую филологиню, какими их часто представляют, а в филологиню-щупательницу. Больше теоретических размышлений и накапливания знаний мне нравится на практике тыкать пальцем в язык, в его тугую желе-систему, и смотреть, как он в ответ вибрирует, проваливается, сочно вздыхает.
При этом я до сих пор не запомнила, какие буквы называют «прописными», а какие — «строчными» (для меня логика этих названий ускользает), поэтому просто называю их «большими» и «маленькими». Алфавит могу не очень стройно пересказать до «тэ» — там дальше начинается вот эта уфхцщ-сумятица, порядок в которой навести невозможно; э, ю, я.
Таких мелких багов в моей грамотности примерно тысяча, но мне никогда не лень проверить себя или спросить что-то у более качественно образованных коллег: чёткое понимание границ собственного уверенного знания я считаю одной из важнейших черт компетентности.
Как я уже писала однажды, редактура — это в меньшей степени про «поправить орфографию и пунктуацию», для меня быть редактором значит скорее приводить систему или её фрагмент в порядок, и процесс этого упорядочивания почему-то неизменно сопряжён с радостью. А может, и не «почему-то», может, это естественное последствие сокращения энтропии собственными усилиями.
Был, кстати, в той песне Никитиных про маленького пони-пролетария его социальный антагонист:
…а на площадь вышли кони,
вышли кони на парад,
вышел в огненной попоне
конь по имени Пират.
И вот мне кажется, что эта сторона работы с языком — моя огненная попона и есть, момент обращения маленького пони в прекрасного во всех отношениях жеребца.
Вероятно, немного наивно, но так это заложилось тогда и там, в кабинете №29, у чёрной доски с рыжими царапинами, в тексте на которой я отстреливала всё лишнее и избыточное, а дефициты, наоборот, спешила прикрыть нужной буквой, значком, пробелом.
И любопытно, и страшно, и удивительно осмыслять, как эта доска и всё на ней написанное и исправленное стали одними из многих букв в метатексте моей собственной жизни.
Пам-пам!
#редакторшьи_тексты
При этом я до сих пор не запомнила, какие буквы называют «прописными», а какие — «строчными» (для меня логика этих названий ускользает), поэтому просто называю их «большими» и «маленькими». Алфавит могу не очень стройно пересказать до «тэ» — там дальше начинается вот эта уфхцщ-сумятица, порядок в которой навести невозможно; э, ю, я.
Таких мелких багов в моей грамотности примерно тысяча, но мне никогда не лень проверить себя или спросить что-то у более качественно образованных коллег: чёткое понимание границ собственного уверенного знания я считаю одной из важнейших черт компетентности.
Как я уже писала однажды, редактура — это в меньшей степени про «поправить орфографию и пунктуацию», для меня быть редактором значит скорее приводить систему или её фрагмент в порядок, и процесс этого упорядочивания почему-то неизменно сопряжён с радостью. А может, и не «почему-то», может, это естественное последствие сокращения энтропии собственными усилиями.
Был, кстати, в той песне Никитиных про маленького пони-пролетария его социальный антагонист:
…а на площадь вышли кони,
вышли кони на парад,
вышел в огненной попоне
конь по имени Пират.
И вот мне кажется, что эта сторона работы с языком — моя огненная попона и есть, момент обращения маленького пони в прекрасного во всех отношениях жеребца.
Вероятно, немного наивно, но так это заложилось тогда и там, в кабинете №29, у чёрной доски с рыжими царапинами, в тексте на которой я отстреливала всё лишнее и избыточное, а дефициты, наоборот, спешила прикрыть нужной буквой, значком, пробелом.
И любопытно, и страшно, и удивительно осмыслять, как эта доска и всё на ней написанное и исправленное стали одними из многих букв в метатексте моей собственной жизни.
Пам-пам!
#редакторшьи_тексты
Если вы в Москве, не забудьте в эти дни заглянуть на ярмарку Non/FictioN в Гостином дворе — издательство Абрикобукс ждёт вас на стенде G20
Forwarded from Абрикобукс
Наступил апрель, и близится традиционная и долгожданная встреча всех неравнодушных к литературе. Ровно через неделю на non/fictioN весна в Гостином дворе снова соберутся издатели, авторы и художники, чтобы презентовать книги, обсудить литературные процессы, обнять единомышленников и утолить интеллектуальный голод.
Редакция «Абрикобукс» уже томится в предвкушении. Ведь в этот раз мы везём с собой целых 11 новинок, выхода которых с таким трепетом и терпением вы ждали вместе с нами. За 10 лет истории нашего издательского домика мы впервые выпустили столько книги сразу!
Ищите среди знакомых обложек и любимых серий новые имена и долгожданные продолжения:
«Сколько весит сердце жирафа» Елены Трофимчук с иллюстрациями Алены Завойской
«За край света» Екатерины Огневой с иллюстрациями Алены Завойской
«Я с вами не разговариваю» Галы Узрютовой с иллюстрациями Юлии Узрютовой
«Гербарий путешественника Полянского» Любавы Горницкой с иллюстрациями Анастасии Зюльмановой
«Нарушители» Елены Ядренцевой с иллюстрациями Юлии Биленко
«Илуиты. Сохраняющая равновесие. Книга первая» Елены Леденевой с иллюстрациями Татьяны Петровска
«Колыбельная для маленьких солдат» Ины Годлин с иллюстрациями Екатерины Глейзер
«Таинственное наследство» Натальи Полюшкиной с иллюстрациями Татьяны Петровска
«Сеть. Ген химеры. Книга вторая» Марии Храмковой с иллюстрациями Дмитрия Нарожного
«Голоса пробужденных. Рубеж Стихий. Книга третья» Екатерины Коробовой с иллюстрациями Юлии Биленко
«Печать Магуса» Алексея Олейникова с иллюстрациями Тамары Мартыновой
А ещё важные допечатки:
«Про китессу Мурочку, которая считала себя кошкой» Анастасии Безлюдной с иллюстрациями Марии Волковой
«Право хищника. Зверский детектив. Книга вторая» (мягкая обложка) Анны Старобинец с иллюстрациями Марии Муравски и Август Ро
Записывайте координаты:
10–12 апреля с 11:00 до 21:00
13 апреля с 11:00 до 20:00
Гостиный двор (ул. Ильинка, 4)
Стенд G20 в секции Агентства Креативных Индустрий (АКИ)
Иллюстрация Алёны Завойской
Редакция «Абрикобукс» уже томится в предвкушении. Ведь в этот раз мы везём с собой целых 11 новинок, выхода которых с таким трепетом и терпением вы ждали вместе с нами. За 10 лет истории нашего издательского домика мы впервые выпустили столько книги сразу!
Ищите среди знакомых обложек и любимых серий новые имена и долгожданные продолжения:
«Сколько весит сердце жирафа» Елены Трофимчук с иллюстрациями Алены Завойской
«За край света» Екатерины Огневой с иллюстрациями Алены Завойской
«Я с вами не разговариваю» Галы Узрютовой с иллюстрациями Юлии Узрютовой
«Гербарий путешественника Полянского» Любавы Горницкой с иллюстрациями Анастасии Зюльмановой
«Нарушители» Елены Ядренцевой с иллюстрациями Юлии Биленко
«Илуиты. Сохраняющая равновесие. Книга первая» Елены Леденевой с иллюстрациями Татьяны Петровска
«Колыбельная для маленьких солдат» Ины Годлин с иллюстрациями Екатерины Глейзер
«Таинственное наследство» Натальи Полюшкиной с иллюстрациями Татьяны Петровска
«Сеть. Ген химеры. Книга вторая» Марии Храмковой с иллюстрациями Дмитрия Нарожного
«Голоса пробужденных. Рубеж Стихий. Книга третья» Екатерины Коробовой с иллюстрациями Юлии Биленко
«Печать Магуса» Алексея Олейникова с иллюстрациями Тамары Мартыновой
А ещё важные допечатки:
«Про китессу Мурочку, которая считала себя кошкой» Анастасии Безлюдной с иллюстрациями Марии Волковой
«Право хищника. Зверский детектив. Книга вторая» (мягкая обложка) Анны Старобинец с иллюстрациями Марии Муравски и Август Ро
Записывайте координаты:
10–12 апреля с 11:00 до 21:00
13 апреля с 11:00 до 20:00
Гостиный двор (ул. Ильинка, 4)
Стенд G20 в секции Агентства Креативных Индустрий (АКИ)
Иллюстрация Алёны Завойской
Тем временем Лена Ядренцева, создательница Каштана и заодно Гюрзы, первые 2 книги о которых (цикл «Нарушители») уже вошли в топ продаж «Абрикобукса» на недавней Non/fiction, благодарит меня за работу моего аватара, внезапно живущего у неё в голове.
Очень люблю помогать, ничего не делая! Или это просто множественность миров на практике?
#будни_редакторши #абрикобукс🍑
Очень люблю помогать, ничего не делая! Или это просто множественность миров на практике?
#будни_редакторши #абрикобукс
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from На Писательском
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Мне вернулся один из отредактированных текстов после корректуры. И ой как я это люблю!
Смотрите, какие славные плеоназмы я пропустила — их нашли мои коллеги:
• внутреннее убранство
• ...но сразу двое тут же преградили ей дорогу
• лабиринт запутанных переходов
• вслепую зашарила вокруг, стараясь на ощупь отыскать...
• выпятил нижнюю челюсть вперёд
• застыл, не шевелясь
• с широко раскинувшейся во все стороны кроной
• стали падать вниз
• гордо выпяченная колесом грудь
• до сих пор ни разу их ещё у нас не видела
Какие выводы из этого можно сделать?
1. Самая профессиональная письменная речь всегда стремится к избыточности — и это нормально.
2. При долгой работе с текстом взгляд неизбежно замыливается. Даже в маленьком посте для соцсетей самые грамотные и обученные легко что-то пропускают, и это тоже нормально. А художественный текст — это сотни тысяч слов, и при редактуре проверяются не только они все по отдельности, но и все их сочетания, и конструкции из этих сочетаний. Объём богический, даже если мы говорим о всего несколько авторских листах.
Поэтому, если бы меня спросили, что самое главное для редактора, я бы ответила: мышца внимания. И вкладываться в осознанную её прокачку очень важно, но даже изрядно мускулистое внимание всё равно имеет свои ограничения, а ещё на него — как и на любой когнитивный процесс — многое влияет: стресс, усталость, эмоциональный фон, тревога, физическое состояние.
Так что важный напарник внимания в работе — это умение быстро входить в белошумный дзен, когда внутри остаётся только шелест колосьев.
3. Когнитивные ресурсы одного человека более чем исчерпаемы, поэтому над книгой всегда работает целая помогающая команда: не один редактор, а несколько, ещё и корректор, и редактура с корректурой всегда делаются в несколько кругов.
4. Плеоназмы — только один из видов избыточности речи, а избыточность — только один из видов лексических ошибок, а лексические ошибки — только один из видов ошибок. Поэтому, конечно, не нужно сходить с ума по поводу конкретно плеоназмов, хотя они — возможно, самые весёлые ошибки. В том смысле, что их весело отыскивать (по крайней мере, мне).
5. Я думаю, что нереально — да и незачем — обучить себя видеть избыточность речи в 100% случаях. Но, конечно, чем больше с этим работаешь, тем больше отщёлкиваешь на лету, и возможность увидеть работу коллег на следующих шагах помогает расширять и тренировать собственное видение, а это всегда хорошо.
#неизящная_избыточность #плеоназмы #будни_редакторши
Смотрите, какие славные плеоназмы я пропустила — их нашли мои коллеги:
• внутреннее убранство
• ...но сразу двое тут же преградили ей дорогу
• лабиринт запутанных переходов
• вслепую зашарила вокруг, стараясь на ощупь отыскать...
• выпятил нижнюю челюсть вперёд
• застыл, не шевелясь
• с широко раскинувшейся во все стороны кроной
• стали падать вниз
• гордо выпяченная колесом грудь
• до сих пор ни разу их ещё у нас не видела
Какие выводы из этого можно сделать?
1. Самая профессиональная письменная речь всегда стремится к избыточности — и это нормально.
2. При долгой работе с текстом взгляд неизбежно замыливается. Даже в маленьком посте для соцсетей самые грамотные и обученные легко что-то пропускают, и это тоже нормально. А художественный текст — это сотни тысяч слов, и при редактуре проверяются не только они все по отдельности, но и все их сочетания, и конструкции из этих сочетаний. Объём богический, даже если мы говорим о всего несколько авторских листах.
Поэтому, если бы меня спросили, что самое главное для редактора, я бы ответила: мышца внимания. И вкладываться в осознанную её прокачку очень важно, но даже изрядно мускулистое внимание всё равно имеет свои ограничения, а ещё на него — как и на любой когнитивный процесс — многое влияет: стресс, усталость, эмоциональный фон, тревога, физическое состояние.
Так что важный напарник внимания в работе — это умение быстро входить в белошумный дзен, когда внутри остаётся только шелест колосьев.
3. Когнитивные ресурсы одного человека более чем исчерпаемы, поэтому над книгой всегда работает целая помогающая команда: не один редактор, а несколько, ещё и корректор, и редактура с корректурой всегда делаются в несколько кругов.
4. Плеоназмы — только один из видов избыточности речи, а избыточность — только один из видов лексических ошибок, а лексические ошибки — только один из видов ошибок. Поэтому, конечно, не нужно сходить с ума по поводу конкретно плеоназмов, хотя они — возможно, самые весёлые ошибки. В том смысле, что их весело отыскивать (по крайней мере, мне).
5. Я думаю, что нереально — да и незачем — обучить себя видеть избыточность речи в 100% случаях. Но, конечно, чем больше с этим работаешь, тем больше отщёлкиваешь на лету, и возможность увидеть работу коллег на следующих шагах помогает расширять и тренировать собственное видение, а это всегда хорошо.
#неизящная_избыточность #плеоназмы #будни_редакторши
Не смогла обойти стороной нейросетевой тренд «Как выглядел бы мой питомец, если бы был человеком».
Пожалуйста — хуманизация младшей редакторки Тучи Дарьевны. По отсутствующему взгляду получившейся барышни сразу понятно: из наших ))
#нейросеть #младшая_редакторка
Пожалуйста — хуманизация младшей редакторки Тучи Дарьевны. По отсутствующему взгляду получившейся барышни сразу понятно: из наших ))
#нейросеть #младшая_редакторка