Давно в моей уставшей седеющей голове накануне ночи не выпенивались печальные размышления, но раз уж выпенились — пишу. Такое правило.

Повод простой: по рабочей необходимости установила себе десктопную версию Фигмы — и оказалось, что однажды уже это делала: оболочка подтянула то, что не отображалось в браузере, — прототип сайта журнала «Полуостров», который я издавала и главредила 7 последних мурманских лет, с 2013 по 2020 год.

К концу 20-го, еле пережив пандемийный удар (журнал-то туристический был, путешественнический), мы с бизнес-партнёркой взяли грант на разработку онлайн-версии — и где-то тут всё рассыпалось окончательно. Отчётность по гранту стала нашим прощальным письмом Кольскому полуострову и друг другу, а дальше мы разошлись в разные стороны искать себе новую жизнь.

Прототип, к слову, до сих пор видится мне симпатичным. Я с удовольствием и тупой рассеянной болью полистала страницы: славный был бы проект, стильный, современный, с хорошим языком и визуалом. Но стал очередным мертворождённым. Подвешу в комментарии скриншоты с фигма-проекта — поглядите, если интересно.

И вот я спрашиваю себя: а как оно теперь, спустя 4 года? Да, всё ещё дыра. Да, всё ещё не срастается — и, наверное, не срастётся никогда: такие пушечные ранения в сердце остаются уроками личной истории. Но дыра эта ощущается инкрустированной по рваным краям мелкими алмазиками гордости: всё-таки было, и было ого-го мощным. И это всё я придумала и сделала. И это всё я решила потом, что больше тут ничего не работает.

Чему меня это научило? Не ставить все фишки на одну клетку. Не идти ва-банк. Диверсифицировать свою рабочую любовь, будто она инвестиция. Проекты, как и люди, приходят и уходят, и нельзя каждый раз рассыпаться от этих смен декораций, мотивов и потребностей. Привязываться, любить, глубоко и искренне работать, создавать, обожать, гордиться — но всегда помнить, что по-настоящему у себя есть только я.

Подход работает, но регулярно играет со мной злую шутку: очень ведь хочется осесть в одном уютном местечке, стать важной частью команды и корабля, проассоциировать себя деятельностно и социально с хорошим, пухленьким именем, под его эгидой жить. Таскать печеньки из общего шкафчика. Заваривать чай в брендированной кружке. Говорить: я вот с этими ребятами, я одна из них.

Вместо этого приходится говорить: да, я с вами, но — никогда не половинку даже. Кружки и печеньки за такое не дают, а хочется. Конфликты интересов возникают неизбежно, а не хочется. Энергии тратится в миллион раз больше, а откуда её взять-то?

Взрослый ли это подход или подход испуганной? Не знаю. Но так эпоха раздала, что и вправду не понятно, когда закончится устойчивость очередного классного проекта, всегда ли будет он подходить мне по росту и ценностям. И если вероятность того, что придётся уходить — а то и убегать, — сегодня высока по умолчанию, то не честнее ли сразу объясниться, что я никогда не буду здесь полностью и до конца?

У меня своей личной устойчивости — шиш да матрёшка. Съёмная квартира, больная кошка, нижайше оплачиваемая сфера занятости, ипотека за бобровую хатку, из которой я смоталась, как только представилась возможность, и только одна пара рук, которая может наковырять хоть немножко золотишка. Даже мужа-айтишника нет — а как-то по-особенному теперь жаль, это я не подсуетилась вовремя.

И ни одной брендированной кружки.

И, как часто бывает, когда накануне ночи выпениваются в моей голове печальные размышления, я вспоминаю своё стихотворение — одно из любимых. Давным-давно написано, «Полуострову» тогда было всего 3 годика, но до чего чудовищно акутально звучит — старой шуршащей пластинкой на граммофончике со сбившейся позолотой:

О чем грустится в тишине
сырой заброшенной усадьбы?

О том, что милый сердцу всадник
не мчится на лихом коне.
О том, что яблоневый сад
давно отпадал и — простужен,
что никого не ждём на ужин
и нас — не ждут.

О том, что слишком страшен вечер.
Что письма ваши —
не читая —
рвала,
ведь знала, что уже не встречу,
что нынче время расставаний, прохлад.

О том, что гаснет свет и ветер голит
пейзаж, пространство и простор,
что жизнь срывается и стонет —
«постой!» —
и что никто нас не неволит
быть здесь.
Но мы остались.

Я — осталась.

Я есть.

#редакторшьи_тексты

Нет, ну это просто праздник какой-то!

#редакторский_урожай продолжается

Зову вас на свои ретрит-лекции о прикладной выразительности в Дом со сказочным чердаком!

Узнав как будто бы всё о том, как создавать в своих текстах выразительность при помощи художественных образов, покоряем новую вершину — описания.

Точно ли они — это вот те самые тоскливые абзацы о поникшем русском поле или мудром дубе, которые мы с трудом читали в школе? После такого в целом-то не удивительно, что при каждом удобном случае избегаем их писать сами. Некоторые особо избегающие даже уверены, что они не_умеют создавать описания. Это, конечно, заблужденье.

Дальше есть 2 новости — по традиции, плохая и хорошая. Плохая: без описаний хороший текст невозможен. Хорошая: наши представления об описаниях как о типе речи и избыточны, и не полны, не достоверны, а в реальности каждый автор спокойно может пользоваться этим типом речи — органично для себя.

На сегодняшней встрече говорим об этом обо всём, а ещё знакомимся с разными видами описаний, развеивая мифы о требованиях к их объёму и «серьёзности». Приходим к пониманию, зачем они вообще нужны и какую функцию выполняют в тексте. В конце — конечно, практика, в которой не только посоздаём описания, но и попробуем использовать в них художественные образы.

Когда: Сегодня (9 декабря) в 20:00 мск
Где: в Клубе на Писательском (онлайн)
Стоимость участия: 1800 руб. (1 встреча) / 1500 руб. (абонемент на 4 встречи)
Служба заботы на Писательском:
@NaumenkoAnna