Когда Советский Союз разваливался, Узбекистан производил много хлопка, и с правительствами Италии и Франции удалось договориться, что деньги за хлопок частично будут погашаться в виде бартера. И вдруг у нас в обычных ларьках стали продаваться журналы: Burda Moden, Vogue, Harper’s Bazaar, L’Officiel. Этого не было нигде, даже в Москве. В Ташкенте же, на каждом углу можно было найти киоски «Союзпечать», где на обложках журналов красовались Клаудия Шиффер и Наоми Кэмпбелл. Журналы Harper’s Bazaar и Vogue стоили всего 5 копеек, чуть дороже, чем «Мурзилка». Мы, будучи подростками, покупали их и не понимали, что это не норма. Для нас это было обычным делом. Когда я поступил учиться на дизайнера, мы все просто покупали эти журналы, смотрели, как Джанни Версаче создавал свои шедевры. Мы копировали, шили и учились. Я стал отличником и любимчиком директора — меня очень увлекала учеба. Мы оставались в аудиториях до 8-9 вечера, пока нас не выгонял сторож.

В то время я также сотрудничала с журналом «Птюч». Благодаря рубрике в «Коммерсанте» Геннадий Устиян [заместитель главного редактора в журнале «Птюч»], с которым у нас были общие друзья, просто позвонил мне, признался, что он поклонник моих статей в «Коммерсанте» и заказал у меня текст. Это было неожиданно и приятно. С тех пор я начала активно сотрудничать с журналом «Птюч», продолжая сотрудничать с «Коммерсантом».

Одна из статей была посвящена бельгийским дизайнерам. Еще одна статья, которую я особенно помню, была о моде на синтетику — «Сквозняк в конце тысячелетия». Хотя в «Птюче» я могла предлагать свои темы для статей, идею о синтетике предложил сам Устиян. Он сформулировал ее очень точно и убедительно. Интересно, что именно эти статьи повлияли на то, что меня пригласили работать в Vogue.

Участники из самых разных городов России по утрам грелись на солнышке, ели хурму и фейхоа, а вечерами любовались творениями отечественных модельеров, чьи коллекции с обильными цитатами из 1979-1985 годов имели к современной моде весьма отдаленное отношение. Солидное жюри, председателем которого был ваш покорный
слуга, было составлено из ветеранов отечественной моды и личностей, от мира моды удаленных, но оттого не менее уважаемых.

На мой взгляд, лучшей была коллекция Владимира Зубца «Эйфория-2000». Редкий пример русского минимализма, она вызвала споры и расколола судей на два лагеря: сторонников «иного русского пути» и пионеров «ноги в ногу с Западом».

Главный приз фестиваля - Серебряное веретено с золотой нитью достался Егору Зайцеву, чья коллекция во многом повторяла прошлые работы Зайцева-старшего и могла бы послужить прекрасной иллюстрацией теории Зигмунда Фрейда.