Сегодня в нашей рубрике #НаукаФронту рассказываем о задачах кафедры теории упругости механико-математического факультета во время войны.
Задача касалась прочности ледового покрытия и была непосредственно связана с организацией знаменитой «Дороги жизни», проложенной по льду Ладожского озера. Большой вклад в выполнение этого задания внес сотрудник кафедры Михаил Филоненко-Бородич. Ему принадлежит решение важной задачи о прочности ледяного слоя под гусеничной нагрузкой.
Профессор Василий Шулейкин по заданию Гидрографического управления ВМФ разработал теорию расчета ледовых переправ. Контрольные испытания проводились на Белом море. Уже в ноябре 1941 г. были составлены и разосланы по флотам таблицы для расчета морских ледовых переправ. Они с успехом использовались при прокладке зимой 1941-42 гг. «Дороги жизни», а также для установления переправ в прибрежных районах северных морей.
Василий Шулейкин занимался также вопросами штурманского и гидрографического вооружения в условиях военного времени. В частности, им был сконструирован баронивелир повышенной точности — прибор, с помощью которого определялись высоты различных навигационных знаков и огней на берегах.
#МГУ_в_годы_ВОВ
Задача касалась прочности ледового покрытия и была непосредственно связана с организацией знаменитой «Дороги жизни», проложенной по льду Ладожского озера. Большой вклад в выполнение этого задания внес сотрудник кафедры Михаил Филоненко-Бородич. Ему принадлежит решение важной задачи о прочности ледяного слоя под гусеничной нагрузкой.
Профессор Василий Шулейкин по заданию Гидрографического управления ВМФ разработал теорию расчета ледовых переправ. Контрольные испытания проводились на Белом море. Уже в ноябре 1941 г. были составлены и разосланы по флотам таблицы для расчета морских ледовых переправ. Они с успехом использовались при прокладке зимой 1941-42 гг. «Дороги жизни», а также для установления переправ в прибрежных районах северных морей.
Василий Шулейкин занимался также вопросами штурманского и гидрографического вооружения в условиях военного времени. В частности, им был сконструирован баронивелир повышенной точности — прибор, с помощью которого определялись высоты различных навигационных знаков и огней на берегах.
#МГУ_в_годы_ВОВ
Продолжаем рубрику #НаукаФронту. И сегодня в ней воспоминания о работе университетских психологов в военных госпиталях вспоминала профессор Блюма Зейгарник:
«Я работала в группе психологов, в которую входили Александр Лурия, Соломон Гелерштейн, Сергей Рубинштейн, Эдгар Бейн, Олег Кауфман, Филипп Басин, одно время с нами работал Александр Запорожец.
Наша работа велась по трем направлениям. Первое — это восстановление речи. В нейрохирургический госпиталь попадали бойцы, получившие черепно-мозговые ранения. Многие из них теряли речь. Второе — восстановление нарушенных движений. Третье — восстановление работоспособности».
Психологи должны были искать быстрые и эффективные решения в лечебной практике. «У многих бойцов, которые получили тяжелую контузию, — рассказывала Блюма Зейгарник, — развивалась глухонемота, они переставали говорить. Ни отоларингологи, ни невропатологи не могли определить механизм этого явления. Как показали исследования, эта глухонемота была реакцией на тяжелый стресс.
Очень трудно было выводить раненых из такого состояния, но психологам это удавалось. Многие из бойцов, у которых были повреждены определенные области мозга, не могли, скажем, поднять руки из-за поражения нервов. Специалисты (Александр Запорожец, Соломон Гелерштейн и Сергей Рубинштейн) придумали действенный метод восстановления движения, который назывался предметным движением.
Бойцы начинали, к примеру, работать здоровой левой рукой, а правая больная как бы притягивалась как помощник. Больные должны были что-то строгать, чинить, шить и т. п. Предметное движение, а не просто гимнастика, позволяло восстанавливать движение больных.
Конечной целью психологов было восстановление работоспособности раненых. Многие из них до войны не успели приобрести профессии. Таких в госпиталях специально обучали слесарному и столярному мастерству, шитью. Самое главное, что при этом удавалось воодушевить человека, поднять его самооценку, самоуважение. Больные видели, что, несмотря на тяжелое ранение, они могут приобщиться к общественно полезному труду».
Преследуя практические цели, работы университетских психологов военных лет были в то же время направлены на принципиальное решение одной из фундаментальных теоретических проблем — проблемы функционального развития.
Были изучены процессы формирования координации движений конечностей, анатомически «переделанных» хирургическим вмешательством, процессы восстановления утраченной чувствительности и др. Результаты исследований были отражены в многочисленных публикациях, в том числе в монографии Алексея Леонтьева и Александра Запорожца «Восстановление движения. Психофизиологические исследования восстановления функций руки после ранения» (1945).
Эти публикации являлись важным пособием в деле практического восстановления бое- и трудоспособности бойцов и офицеров Советской Армии.
#МГУ_в_годы_ВОВ #Победа80
«Я работала в группе психологов, в которую входили Александр Лурия, Соломон Гелерштейн, Сергей Рубинштейн, Эдгар Бейн, Олег Кауфман, Филипп Басин, одно время с нами работал Александр Запорожец.
Наша работа велась по трем направлениям. Первое — это восстановление речи. В нейрохирургический госпиталь попадали бойцы, получившие черепно-мозговые ранения. Многие из них теряли речь. Второе — восстановление нарушенных движений. Третье — восстановление работоспособности».
Психологи должны были искать быстрые и эффективные решения в лечебной практике. «У многих бойцов, которые получили тяжелую контузию, — рассказывала Блюма Зейгарник, — развивалась глухонемота, они переставали говорить. Ни отоларингологи, ни невропатологи не могли определить механизм этого явления. Как показали исследования, эта глухонемота была реакцией на тяжелый стресс.
Очень трудно было выводить раненых из такого состояния, но психологам это удавалось. Многие из бойцов, у которых были повреждены определенные области мозга, не могли, скажем, поднять руки из-за поражения нервов. Специалисты (Александр Запорожец, Соломон Гелерштейн и Сергей Рубинштейн) придумали действенный метод восстановления движения, который назывался предметным движением.
Бойцы начинали, к примеру, работать здоровой левой рукой, а правая больная как бы притягивалась как помощник. Больные должны были что-то строгать, чинить, шить и т. п. Предметное движение, а не просто гимнастика, позволяло восстанавливать движение больных.
Конечной целью психологов было восстановление работоспособности раненых. Многие из них до войны не успели приобрести профессии. Таких в госпиталях специально обучали слесарному и столярному мастерству, шитью. Самое главное, что при этом удавалось воодушевить человека, поднять его самооценку, самоуважение. Больные видели, что, несмотря на тяжелое ранение, они могут приобщиться к общественно полезному труду».
Преследуя практические цели, работы университетских психологов военных лет были в то же время направлены на принципиальное решение одной из фундаментальных теоретических проблем — проблемы функционального развития.
Были изучены процессы формирования координации движений конечностей, анатомически «переделанных» хирургическим вмешательством, процессы восстановления утраченной чувствительности и др. Результаты исследований были отражены в многочисленных публикациях, в том числе в монографии Алексея Леонтьева и Александра Запорожца «Восстановление движения. Психофизиологические исследования восстановления функций руки после ранения» (1945).
Эти публикации являлись важным пособием в деле практического восстановления бое- и трудоспособности бойцов и офицеров Советской Армии.
#МГУ_в_годы_ВОВ #Победа80