В Старом Осколе несколько лет не могут найти тела двух пропавших девушек. Обе исчезли после встречи с местным полицейским.

Читайте новый лонгрид на «Холоде».

В 2014 году перед новогодними праздниками в Старом Осколе пропала 18-летняя Катя Кузьмина. Вскоре об этом говорил уже весь город — мать девушки начала кампанию по поискам Кати и требовала от следствия работать активнее. Однако подозреваемого в убийстве Кузьминой задержали только через два года — когда из его квартиры не вернулась еще одна девушка, 25-летняя Наталья Малахова.

Задержанным оказался бывший сотрудник полиции — а скрывать следы преступления ему, по версии следствия, помогал его друг-участковый.

Оба обвиняемых признались в содеянном, но затем отозвали свои показания. Софья Вольянова рассказывает для «Холода» историю странного преступления, в котором есть убийца, но нет трупов.

Читайте: https://holod.media/stary-oskol

​​Это Катя Кузьмина. Ей 18 лет и больше уже не будет — потому что квартира знакомого полицейского, к которому она пришла в гости, стала последним местом, где ее видели.

Дело об исчезновении Кати практически не расследовалось. И спустя два года из квартиры того же самого полицейского исчезла еще одна девушка, Наталья Малахова.

Читайте продолжение на «Холоде»:

https://holod.media/stary-oskol

Интервью врача из Нью-Йорка — о работе в реанимации, экспериментальном лечении пациентов и о том, как он сам переболел коронавирусом.

Александру Иванову 32 года, он работает в отделении реанимации в одном из госпиталей в Бруклине, где находятся более 100 пациентов от 26 до 90 лет с тяжелой формой Covid-19, подключенных к аппаратам ИВЛ.

16 марта у врача обнаружили коронавирус, а 24 марта он уже вернулся на работу. США в данный момент — мировой лидер по числу зараженных. Эпицентром заболевания стал Нью-Йорк, где уже более 200 тысяч случаев заболевания.

О том, как лечить пациентов, лечения для которых не существует, насколько тяжелая ситуация в больницах Нью-Йорка и почему важно после болезни сходить и сдать кровь, Александр Иванов рассказал в интервью «Холоду».

Читайте! https://holod.media/covid-usa

Наблюдая с балкона, как два полицейских выписывают штраф присевшей на скамейку парочке, я думаю о забавной сложности пандемического надзора в России. Полиция вроде как должна нас защищать — в том числе и от коронавируса, то есть от себя самих. Но мы, конечно, этой полиции не доверяем; более того — мы ее боимся; для большинства из нас полицейский, который спрашивает документы, — куда более реальная угроза, чем любой вирус. Но именно благодаря этому полиция может преуспеть в функции защиты — потому что мы будем их бояться и сидеть дома. Но и это, возможно, иллюзия, поскольку «мы» — сообщество неоднородное, и кто-то преодолевает страх с помощью купюры.

В общем, к чему это я. На «Холоде» вышел большой увлекательный текст, который я с удовольствием отредактировал. Там как бы сходятся в одной точке разные силовые линии российской хтони: сексуальное насилие, безнаказанность силовиков, пытки в полиции, слабость следователей и прокуратур. В Старом Осколе пропадает девушка. Видимо, она убита, но следствие идет вяло — и только благодаря тому, что мать пропавшей бьет во все колокола, жалуется в инстанции и организует волонтеров. Через два года там же пропадает еще одна девушка. Выясняется, что в той же квартире. Выясняется, что живет в квартире бывший полицейский. А причастен к предполагаемому убийству действующий участковый.

И как бы все и понятно, да не все: тел убитых так и не нашли; арестованные утверждают, что дали показания под пытками (дважды); насколько версия обвинения выдержала бы суд в идеальном мире — ясно не вполне, но российский суд присяжных выдержала. В общем, эта история о том, как со всеми что-то не так, все нарушают собственные профессиональные и моральные обязанности, все врут, лукавят, юлят — кроме, видимо, родственников жертв; то есть тех, кому хуже всего.

У текстов «Холода» уже есть некий образ; кажется, почти общим местом стало сравнение с сериалом «Настоящий детектив», где тоже все преступно, безысходно и зловеще. Точное сравнение за одной, пожалуй, поправкой — в России так все устроено, что детектив обычно как раз ненастоящий.

https://holod.media/stary-oskol

​​В Старом Осколе несколько лет не могут найти тела двух пропавших девушек.

Обе исчезли после встречи с местным полицейским

http://news.lenta.ch/Kd88

«Сейчас не время разбираться, кто и что кому должен, куда уходят наши налоги. Эти все вопросы [нужно решать], когда нет реальной опасности. Сейчас реальная опасность есть, давайте разбираться в этом потом».

Директор фонда «Живой» Виктория Агаджанова — о том, почему фонд помогает врачам, оставшимся без средств защиты в разгар эпидемии.

В середине апреля фонд «Живой» начал сбор средств на помощь российским больницам, которые оказались без средств защиты и необходимого оборудования для лечения пациентов с Covid-2019. Фонд закупает для больниц из разных регионов противочумные костюмы, маски, расходники для ИВЛ и даже передвижные рентген-аппараты. В интервью «Холоду» директор фонда Виктория Агаджанова рассказала, на что жалуются врачи, почему больницы боятся обращаться за помощью и как она относится к действиям государства, отправившего в разгар эпидемии средства защиты в США.

Очень интересное интервью: https://holod.media/nko-alive

«Кто-то борется со стрессом с помощью навязчивой мастурбации, а кто-то открывает холодильник и пьет водку из горла».

Интервью о том, почему все вокруг суперпродуктивны, работают и проходят онлайн-курсы, а мы едим торт в три часа ночи.

Читайте!

https://holod.media/interview-pluzhnikov

Многие россияне до сих пор уверены, что в браке или в отношениях не бывает изнасилований.

Считается, что секс с партнером — это «супружеский долг», а о случаях принуждения не принято сообщать в полицию, потому что многим пострадавшим стыдно об этом говорить. Даже при наличии заявления добиться наказания для мужа-насильника крайне сложно.

Специальный корреспондент «Холода» Юлия Дудкина поговорила с женщинами, которые столкнулись с сексуальным насилием в отношениях, и попыталась разобраться в том, почему оно до сих пор часто воспринимается как норма.

https://holod.media/nasilie-v-brake

Многие россияне до сих пор уверены, что в браке или в отношениях не бывает изнасилований. Считается, что секс с партнером — это «супружеский долг», а о случаях принуждения не принято сообщать в полицию. Добиться наказания для мужа-насильника крайне сложно.


«При этом женская сексуальность не воспринималась как что-то автономное, — говорит Здравомыслова. — Считалось, что она носит репродуктивную функцию. Женщину, у которой были сексуальные желания, называли "соблазнительницей", подразумевалось, что это "неправильная", "плохая" женщина». Женскую сексуальность принято было контролировать: этим занимались мужчины, общество и церковь»
https://holod.media/nasilie-v-brake

Лауреаты за март 2020: Юлия Дудкина с материалом о парах, разделённых коронавирусом

Речь лауреата —https://redkollegia.org/archives/text/pojdu-peshkom-cherez-granitsu

Материал лауреата — https://holod.media/virus

В 2014 году перед новогодними праздниками в Старом Осколе пропала 18-летняя Катя Кузьмина. Вскоре об этом говорил уже весь город — мать девушки начала кампанию по поискам Кати и требовала от следствия работать активнее.

Однако подозреваемого в убийстве Кузьминой задержали только через два года — когда из его квартиры не вернулась еще одна девушка, 25-летняя Наталья Малахова. Задержанным оказался бывший сотрудник полиции — а скрывать следы преступления ему, по версии следствия, помогал его друг-участковый.

@holodmedia написал, возможно, самый обстоятельный текст об одном из самых загадочных преступлений в Белгородской области за новейшее время.

Почитайте.

Очень крутой и печальный материал про насилие в браке в @holodmedia. Почитайте тут

«К тому моменту у супругов было уже двое детей, и младшая дочь по ночам часто приходила спать к родителям, если пугалась чего-то в темноте. Мужа это не останавливало — он нападал на жену прямо при дочери. Елена старалась не кричать, чтобы не разбудить ребёнка. Она лежала и думала: „Господи, пусть это поскорее закончится“. Но иногда становилось совсем невыносимо, и она убегала от Сергея на улицу в ночной рубашке.

„Однажды муж сказал мне, что влюбился в другую женщину, — вспоминает Елена. — Он заявил, что я по-прежнему должна стирать, убирать, выполнять ‚супружеский долг‘. А любить он будет не меня“. Елена решилась: пора уходить. Сняла комнату в общежитии и спрятала дома ключи. Через два месяца, во время очередной ссоры, муж снова полез в драку. Тогда она забрала детей и ушла»

Коронавирус проник в российские колонии — и это может закончиться плохо.

По официальным данным, в российских колониях коронавирусом заразились уже больше 300 человек. Всего в России более полумиллиона заключенных; о том, что эпидемия, проникнув в места лишения свободы, станет неконтролируемой, правозащитники предупреждали еще в марте. В колониях нет ни доступной медицины, ни возможности самоизолироваться, а маски, которые в больших объемах шьют заключенные, им самим не достаются.

Российские власти призывают США освободить заключенных «по гуманитарным соображениям», но в самой России их выпускать никто не собирается.

О том, как коронавирус добрался до российских колоний, почему официальная информация может быть неполной и чего боятся заключенные, рассказывает Максим Литаврин.

Читайте:

https://holod.media/virus-kolonii

«К смерти я привык: я служил священником много лет, людей отпевал. Но практически каждый больной напоминает мне кого-то из моих знакомых или родственников, и у меня сжимается сердце».

Невероятные рассказы трех москвичей — фотографа, владельца бюро переводов и бывшего священника — о том, как они решили пойти работать санитарами в реанимации с Covid-больными, о заразных носках, рвотном рефлексе в защитном костюме и о том, как не привязываться к пациентам, которых завтра на койках уже может не быть.

Читайте:

https://holod.media/sanitary-covid

​​«Однажды в "красной зоне" у меня сползли бахилы, и я с ужасом увидел свои желтые беззащитные носки. Эти носки я потом дома аккуратно снял, не прикасаясь, через салфетку, и закинул глубоко в стиралку — они до сих пор еще не постиранные лежат, распространяют там коронавирус».

Друзья, подписывайтесь на наш твиттер, у нас там интересный тред:

https://twitter.com/holodmedia/status/1257645313571147784

​​«Холод» рассказывает истории врачей, умерших из-за коронавируса:

«Он позвонил маме в ночь на четверг, в два часа, и начал прощаться с ней. Мы с сестрой прибежали, каким-то образом проснулись, хотя достаточно крепко спим. Он прощался — говорил, что сейчас его переведут на ИВЛ, в с ИВЛ он не слезет, — рассказывает Екатерина. — Мама говорила ему: Леша, перестань, ты выкарабкаешься, все будет хорошо, борись. Он говорит, ты не понимаешь — он был раздражен — ты не понимаешь: у меня легких не осталось, мне нечем дышать».

Очень грустный и правдивый текст от Софьи Вольяновой. Прочитайте его:

https://holod.media/istorii-vrachey

🚑 На днях послушал четвертый и пятый эпизоды подкаста «В эпицентре» — четвертый особенно впечатлил. Открывает эпизод история 41-летней медсестры Анны, заболевшей коронавирусом и сначала считавшей, что все скоро пройдет. Более того, женщину выписали из больницы после курса лечения. Потом ей резко стало хуже и в какой-то момент она прислала подруге голосовое сообщение: «Я, по-моему, умираю». А потом в больнице оказалась и подруга. В целом от выпуска очень тревожное ощущение, хотя в конце есть некоторый просвет благодаря главному герою подкаста Александру Ванюкову: https://apple.co/2WCG9dr

Вообще взгляд на эпидемию с точки зрения врачей, пожалуй, произвел на меня самое сильное впечатление за весь карантин. В знакомом вам издании «Холод» на этой неделе вышли сразу два мощнейших материала на эту же тему.

Во-первых, монологи людей, которые добровольно пошли работать санитарами в «грязную» зону: https://holod.media/sanitary-covid

Во-вторых, сегодняшний текст про врачей, умирающих от коронавируса — абсолютно душераздирающее развитие темы из того самого четвертого эпизода: https://holod.media/istorii-vrachey

​​Спецкор «Холода» Софья Вольянова рассказывает о своей работе над материалом о погибших во время эпидемии врачах:

«Текст об умерших от коронавируса врачах, наверное, один из самых тяжелых за все годы моей работы. Отчасти потому, что было тяжело найти тех, кто согласится поговорить. Скажу честно: писать семьям умерших медиков в какой-то момент стало невыносимо. Я чувствовала себя ужасным человеком из-за того, что прошу поговорить со мной в такое тяжелое для них время. Но мы в редакции понимали, что тема слишком важна, чтобы ее бросать.

Спасибо родственникам, коллегам и друзьям Владимира Фиошина, Михаила Лебедева и Алексея Васильченко, которые решились высказаться. Они очень хотели, чтобы их погибших близких запомнили как честных и самоотверженных профессионалов. И чтобы люди поняли, в каких экстремальных ситуациях сейчас работают врачи, — зачастую даже без средств защиты, как некоторые герои этого текста.

Жаль, что вы можете только прочитать слова героев нашего текста, но не можете их услышать. То, с какой любовью и нежностью они говорили о своих умерших родных и коллегах, не передать. Слушать это было физически больно. В такие моменты в полной мере понимаешь смысл выражения «невосполнимая утрата».

Коллега Алексея Васильченко, врач-рентгенолог Диана Вишнякова, во время разговора очень просила рассказывать читателям про коронавирус. О том, что он существует и что он опасен. Кажется, текст, который мы опубликовали вчера, хорошо иллюстрирует ситуацию с эпидемией в стране. Пожалуйста, прочитайте его сами и дайте прочитать тем, кто в вирус не верит».

Прочитать текст можно тут — https://holod.media/istorii-vrachey.

​​На этой фотографии — ветеран Великой Отечественной войны Дупанов Николай Константинович и его жена Екатерина Филипповна.

В 2014 году Екатерина Филипповна приревновала мужа и поставила ему условие: или расходимся, или переезжаем в деревню и венчаемся.

В том же году пара обвенчалась.

Больше фотографий и историй смотрите в нашем материале "Последние": https://holod.media/poslednie.

Фотографии: Андрей Шапран

«В тот же день Семину позвонили соседи: подъезд дезинфицируют, а всюду расклеены объявления о том, что в пятьдесят четвертой квартире — его квартире — живет человек с коронавирусом. “У тебя что, коронавирус?” Юрий растерялся. Потом попытался узнать у врача: “Так все-таки скажите, что у меня?” Врач тоже растерялся — и сам пошел выяснять».

Коллеги из самиздата «Батенька, да вы трансформер» рассказывают историю москвича Юрия Семина, который умер после заражения коронавирусом, но не попал в официальную статистику смертности.

Читайте:

https://batenka.ru/unity/uncle-yura/?utm_source=Holod&utm_medium=referral&utm_campaign=Yura&utm_content=37239736