— У меня не было зависимых близких. Я росла счастливым ребенком. Мама нас особо не контролировала. Мой папа — военный, мы постоянно переезжали, подолгу его не видели. Говорят, что в семьях военных, учителей дети подвержены созависимости. Я до конца не могу понять, что пошло не так, как я оказалась женой зависимого.

Мы поженились через два месяца после знакомства, и он сразу слетел с катушек. Он начал без остановки употреблять, но я не понимала, что с ним происходит. Я вообще не знала, что такое наркотики и как они проявляются. Он был неадекватным, навязчивым, с какими-то безумными идеями, всех вокруг винил. Я рассказала его родным, они куда-то позвонили, им сказали: «Мы приедем и заберем его — это наш клиент». Приехали и забрали.

Я в таком ужасе пребывала. Просыпалась и думала: «Опять этот долбаный день. Опять его надо как-то прожить». Я была одна ходячая большая боль. В реабилитационном центре, где лечился муж, мне сказали про группы для созависимых, и я сразу стала их посещать. Группы с психологом помогли мне понять, что такое зависимость и созависимость. Я прошла шаги со спонсором (наставником). Это расширило мой кругозор. Мне кажется, их можно постоянно проходить и вскрывать в себе что-то новое. Я увидела в себе черты созависимого: контроль, преследование, желание навязать что-то свое.

Потом мы с мужем вместе стали ходить в школу трезвости. Когда это случилось, я собрала силы в кулак и рассказала своим родителям. Для меня было поддержкой, что они не навязывали мне свое мнение, хотя переживали и хотели мне другой жизни. Я бы хотела прийти к ним в гости, но пока я даже имя его при них не произношу. Я знаю, они сразу напрягутся. Я вижу их пренебрежение. Это нездоровая ситуация, но я приняла это так, как есть. Я хочу, чтобы это изменилось.
__
Зависимость это болезнь. Созависимость болезнью не считают, но аддиктологи признают: лечить нужно не только зависимого, но и его близких: https://takiedela.ru/2023/04/soza/

Фото: Дарья Асланян для ТД