Forwarded from Гримёрка
Я вернулась, чтобы показать вам отличную работу всей команды U Magazine. Марина Кравец в этой фотосессии выглядит свежо и современно.
Фотограф: Anastasia Buzova;
Стилист: Evgenia Avaisova;
Креативный директор: Юрате Гураускайте;
Fashion-директор: Марина Кобрина;
Арт-директор: Денис Ковалёв;
Макияж и прически: Светлана Шайда.
Фотограф: Anastasia Buzova;
Стилист: Evgenia Avaisova;
Креативный директор: Юрате Гураускайте;
Fashion-директор: Марина Кобрина;
Арт-директор: Денис Ковалёв;
Макияж и прически: Светлана Шайда.
Моя любимая съемка из архивов с Сашей, я подозреваю потому что она была сложная; мы приперли в студию матрас (он есть на фото) и синий ковер (не спрашивайте). Ну и попробовали стопитцот макияжей, редкий случай когда успели.
Снимала Ира Воротынцева, красила Полина Нагорных, укладывала Юля Худякова.
Стиль: Ирина Фирсова;
Человек, ответственный за матрас, ковер и всеобщее счастье (продюсер) Ольга Закатова;
Ассистент фотографа: Михаил Малинов;
Ассистент стилиста: Анастасия Сумакова;
Ассистенты продюсера: София Расторгуева, Елизавета Кондакова.
Снимала Ира Воротынцева, красила Полина Нагорных, укладывала Юля Худякова.
Стиль: Ирина Фирсова;
Человек, ответственный за матрас, ковер и всеобщее счастье (продюсер) Ольга Закатова;
Ассистент фотографа: Михаил Малинов;
Ассистент стилиста: Анастасия Сумакова;
Ассистенты продюсера: София Расторгуева, Елизавета Кондакова.
Этот неловкий момент, когда тебе надо понятно написать про действие формулы, у тебя мало места, а там чаульмугра, ажгон, манжишта и еще скольких-то слов примерно той же (не)известности. Встретила в этом списке абракадабры гинкго билоба, и обрадовалась, как родному.
Книжка про чисто умытых пролетариев и русских красавиц, комсомолок, спортсменок. Пометила себе таки купить и почитать, несмотря на то, что адски дорого (то ли дело ваш любимый автор!). Мы общались с Мэган в прошлом году, когда я делала материал про брови в журнал, она очень глубоко копает во взаимосвязи социального и внешнего, было дико интересно.
У моей любимой косухи разорван рукав. Я была в совершенно скомканном состоянии после развода, заболел кот, и я – по-моему, впервые ощущала тогда что я натурально взрослая самостоятельная женщина – повезла кота в больницу. Где-то на третьей попытке сделать ему узи он упорото впился лапой в рукав, вот и вот.
Я не стала ее отдавать в ремонт почему-то. Думала, что надо бы, но потом вспомнила, как меня накрыло этим страхом быть одной, здесь и сейчас, и одновременно силой, чтобы справиться. И оставила все как есть, чтобы не забывать. Такая осознанная дурацкость, а могла бы быть нормальная куртка. Впрочем, она от рождения была специально побита жизнью и состарена, ее сложно испортить даже котом.
Про этот ирис чаще всего пишут слова «жестокий, безжалостный, тяжелый, ледяной, металлический, отстраненный, депрессивный, мрачный». Металлический, тяжелый, как исцарапанные доспехи; ирис, который делал искусственный интеллект, настолько он хорошо выписан до каждого лилового лепестка, зеленых листьев и капель воды. Тяжело ли ему под этой искареженной сталью? Так память вообще штука нелегкая, если уж закапываться в оттенки серого. А иногда что-то такое происходит и он вместо промозглой землищи выдает теплое солнце, в котором даже эта выжженая земля с поверженной армией роботов выглядит вполне пригодной для жизни именно из-за этой мрачной фактуры.
Красота невозможная, так хорошо в нем сегодня.
Я не стала ее отдавать в ремонт почему-то. Думала, что надо бы, но потом вспомнила, как меня накрыло этим страхом быть одной, здесь и сейчас, и одновременно силой, чтобы справиться. И оставила все как есть, чтобы не забывать. Такая осознанная дурацкость, а могла бы быть нормальная куртка. Впрочем, она от рождения была специально побита жизнью и состарена, ее сложно испортить даже котом.
Про этот ирис чаще всего пишут слова «жестокий, безжалостный, тяжелый, ледяной, металлический, отстраненный, депрессивный, мрачный». Металлический, тяжелый, как исцарапанные доспехи; ирис, который делал искусственный интеллект, настолько он хорошо выписан до каждого лилового лепестка, зеленых листьев и капель воды. Тяжело ли ему под этой искареженной сталью? Так память вообще штука нелегкая, если уж закапываться в оттенки серого. А иногда что-то такое происходит и он вместо промозглой землищи выдает теплое солнце, в котором даже эта выжженая земля с поверженной армией роботов выглядит вполне пригодной для жизни именно из-за этой мрачной фактуры.
Красота невозможная, так хорошо в нем сегодня.