С 8 марта, или как мужчины и женщины дискредитируют российскую армию и где.

Мы ведем базу дел за дискредитацию российской армии (подробности о базе вот тут). У нас 5,5 тысяч дел (сразу скажу, что когда ГАС Правосудие выкладывает решения, там очень часто закрыты детали, поэтому что именно дискредитировал, мы не не знаем). Но география, а так же пол дискредитирующего мы знаем почти всегда.

Итак, больше всего преследуют за дискредитацию в Северо-Западном округе (вероятность быть оштрафованным или наказанным иным образом в СЗФО в 3 раза выше, чем в Сибири и Поволжье, например). Потом по уменьшению - Дальневосточный, потом Южном, потом Центральном, Поволжье, Сибирь и Урал - самые либеральные (получается, что много людей отпускают без протокола). (Для зануд сообщу, что я квотировала население каждого региона на 100 тыс, то есть посмотрела соотношение по формуле количество дел /на население округа / 100 тыс.)).

Но самое интересное - это соотношение мужчин и женщин. Женщин вообще по таких делам задерживают меньше - это не значит, что меньше протестуют, это значит, что более снисходительно относятся и суды, и полицейские.

Но есть разница.

Есть регионы, где женщины - 25% от задержанных по 20.3.3. Это Сибирь, Поволжье, Дальний Восток. То ли протестуют меньше, то ли судебная система патриархальна.

А вот больше всего женщин задерживают с протоколом в Северно-Западном округе. Очень феминистичненько. Из трех фактов: а) больше всего задержаний в СЗФО, б) больше всего по сравнению с другими регионами задержаний женщин и с) из всего СЗФО чаще всего это происходит в Питере - мы мы делаем вывод, что Ленинград Петербург - «колыбель революции».

* На северном Кавказе, где очень мало сведений о задержаниях за дискредитацию (видимо, их стараются не фиксировать по этой статье), доля женщин выше, чем, например, в Сибири. Думаю я, что это следствие борьбы с мобилизацией.

Как известно, я почти не делаю репостов, но тут приятное исключение. Известные городские антрпропологи, авторы канала «Анторополог на районе» (если вы еще не подписались, но вам важна антрпология города, бегите скорее отсюда туда) написали отличный текст, и я страшно захотела его процитировать.

Как известно, у современной антропологии - женское лицо. Всемирный совет антропологических ассоциаций в 2018 году опросил 3838 антропологов по всему миру, и выяснилось, что лишь 38% опрошенных - мужчины.

Но так было не всегда. Всего несколько десятилетий назад мужчины тотально доминировали как в антропологии, так и в науке в целом, а женщинам делать научную карьеру в университетах было невероятно сложно. И сегодня отличный день, чтобы вспомнить вдохновляющую историю замечательной исследовательницы Луиз Ламфер, которая 50 лет назад бросила вызов патриархальным порядкам американских университетов и проложила дорогу в науку десяткам, если не сотням тысяч женщин. Нам особенно приятно, что она не только живая легенда феминистической антропологии, но и городской антрополог.

Луиз Ламфер родилась в 1940 году в Сент-Луисе. Первоначально она училась на социолога (сначала в Стенфордском, а потом в Гарвардском университете), но потом прочитала книгу Рут Бенедикт "Модели культуры" (1934) и после нее страстно увлеклась антропологией.

В 28 лет она защитила в Гарварде кандидатскую диссертацию по результатам своего полевого исследования жизни индейцев навахо в резервации в Нью-Мехико и стала искать работу. Поначалу все складывалось весьма успешно. Почти сразу ее взяли на временную преподавательскую позицию в престижный Брауновский университет, где как раз в этом время создавался отдельный факультет антропологии, отколовшийся от факультета социологии. На новом факультете Луиз Ламфер была единственной женщиной-преподавателем, что для тех времён было типично. По статистике Брауновского университета, в 1973 году 92% всех преподавателей были мужчинами, а среди профессоров на постоянных позициях их было аж 97%.

Первоначально карьера Луиз Ламфер складывалась крайне удачно. В 1969 и 1973 годах ее двухлетний контракт продлевался, причем в отзывах рецензенты крайне высоко оценивали и качество ее преподавания, и научные успехи. В 1971-1972 году Луиз была на научной стажировке на факультете антропологии в Лондонской школе экономики, где как раз начала заниматься городской антропологией, изучая образ жизни женщин-мигранток, работающих на английских заводах. Позднее на этом материале у нее вышла монография "From Working Daughters to Working Mothers: Immigrant Women in a New England Industrial Community" (1987).

В 1974 году вместе с коллегой Мишель Розалдо из Стенфорда она выпустила сборник статей "Женщины, культура и общество", который тогда произвел фурор и до сих пор считается золотой классикой феминистической антропологии. В том же году на волне успеха своей научной карьеры она подалась на позицию постоянного профессора в Брауновском университете. Но вот тут-то начались проблемы...

Рецензенты, оценивающие ее работу в университете, выкатили длинный список претензий (от "раздражающей манеры речи" до "недостаточной теоретической глубины работ"). Отдельно их задело то, что в одной из своих лекций Луиз назвала сексизмом практику не допускать женщин в так называемый "Университетский клуб", где преподаватели и администрация университета часто собирались за обедом, чтобы обсудить рабочие вопросы. Критику этой "славной традиции" профессора сочли "безответственной и тенденциозной". Общий вывод комиссии был в том, что Луиз Ламфер не заслуживает получения постоянной позиции на факультете.

Луиз сочла такое решение предвзятым и сначала попыталась его опротестовать внутри университета, однако ее протест был отклонен. Тогда исследовательница решила бороться за свои права в суде и подала иск против университета по поводу гендерной дискриминации и непрозрачной системы принятия решений о найме и повышении преподавателей. Студенты встали на ее защиту и завалили факультет письмами поддержки Луиз, высоко оценивая качество ее преподавания, предоставили 1230 подписей в ее защиту и даже собирали ей денег на адвоката.

В суде представители университета настаивали на том, что никакой дискриминации не было, а причиной отказа стало то, что из-за сложного финансового положения университета требования к соискателям на постоянную профессорскую позицию были временно повышены.

Однако перелом в резонансном "Деле Ламфер", как его называли в прессе, произошел в тот момент, когда суд постановил использовать в рамках процесса внутреннюю переписку преподавателей факультета. Из нее широкая публика узнала, что преподаватели факультета обсуждали между собой насколько разгромной и "смертельной" была их критика деятельности Луиз, тревожились, что студенты ее слишком сильно поддерживают, а также обсуждали между собой сексуальную привлекательность студенток, с досадой замечая, что ни у кого из них "нет сисек, которые заслуживали бы обсуждения".

Долгий судебный процесс завершился триумфом Луиз Ламфер. В 1978 году было принято решение, обязывающее университет разработать открытые, прозрачные и понятные критерии приема на работу и повышения преподавателеей, а также учредить специальную комиссию, которая будет контролировать этот процесс. Луиз Ламфер получила постоянную позицию в университете, однако через год перешла работать в Университет в Нью-Мехико, где она уже несколько лет преподавала, пока длился процесс. Ее ждала блестящая научная карьера, много исследований и монографий, а в 1999-2001 гг. она даже была президентом Американской антропологической ассоциации (ААА), главной организации, объединяющей антропологов в США.

При этом она продолжала взаимодействие с Брауновский университетом и в 2008 году пожертвовала туда деньги для учреждения именной стипендии для приглашенных профессоров по гендерным исследованиям. А в 2015 году Брауновский университет в знак признания заслуг Луиз избрал ее почетным профессором.

"Дело Ламфер" имело огромный резонанс в университетской системе Америки. После этого процесса процент преподавателей-женщин в несколько раз увеличился во всех университетах. И в этом заслуга городского антрополога Луиз Ламфер, которая, несмотря на весьма почтенный возраст, до сих пор продолжает заниматься наукой.

Украденные трусы, обиженные советские женщины и коварные французские мужчины

Моя бабушка любила Жерара Филипа, но странной любовью. Когда мы в очередной раз садились смотреть «Фан-фан Тюльпан», она восхищалась и злилась. И в ответ на мой вопрос «почему» бабушка рассказала, что когда Жерар Филип (есть и вариант про Ива Монтана) приехал с триумфом в Москву, его повели в ГУМ показывать советские достижения и там на прилавке он увидел советское нижнее белье (примерно как на картинке). Французский актер страшно изумился, скупил все белье и тайно вывез в Париж, где устроил выставку советского нижнего белья. Французские утонченные манекенщицы носили по подиуму это белье, а актеры пили шампанское и спрашивали друг друга, а что, они еще и размножаются?

Не только советские женщины, но и современные журналисты и даже исследователи верят этой истории беспрекословно. А на самом деле это городская легенда. Анна Кирзюк и я написали большую статью о ее происхождении (вот тут ее можно прочитать).
Две эмоции отвечали за ее появление.

Главная из них — это специфический советский «страх стыда». Его объектом стало нижнее белье, которое воспринималось как нечто уродливое и потому не предназначенное для взгляда «другого». Этот «страх стыда» усиливался реальным или воображаемым взглядом иностранного наблюдателя. Легенда гипертрофирует этот страх: обладателем неподконтрольного и насмешливого взгляда в ней становится не просто случайный турист, но красавец, герой-любовник и всеобщий кумир, который демонстрирует в прекрасном «воображаемом Париже» жалкие советские трусы с начесом.

Но за всем этим стоит еще и эмоция иного свойства. Как советские люди ни создавали вокруг пространство «воображаемой Франции», граница у этой «страны мечты» все равно существовала. История про трусы указывает именно на это: «воображаемая Франция» недостижима. Все наше, попадая туда, выглядит смешным, а французские киногерои, которыми мы восхищаемся на экране, оказываются «в реальности» снобами, не понимающими трудностей советской жизни.

Про патриархат и матриархат, а также когда их (не)правильно употреблять (хозяйке на заметку)

Последний комментарий сломал спину верблюду. Я имею в виду слово матриархат и патриархат. Их ввели в употребление антропологи 19 века, полюбил Фридрих Энгельс и они прочно вошли в наши головы.

Однако...

Теории 19 века утверждают, что было примерно так: сначала беспорядочный секс и отсутствие власти и семьи, потом матриархат (отцовство не известно, власть принадлежит материнскому роду), потом пришли мужчины и захватили власть.

Это очень наивная концепция и она опровергается историками и антропологами и генетиками уже больше 60 лет.

Такой смены формаций в строгом смысле никогда не было. Зато есть общества матрилокальные (муж идет жить в род к жене), общества патрилокальные, общества матрилинейные (родство считается только по матери) и наоборот. И их комбинации. Так, например, евреи - матрилинейны. А русские -наоборот. А наш современный тип поселения - неолокальные (молодые стремятся съе…(х)ать от родителей и жить отдельно).
Есть предположения, что патрилинейность и патрилокальность была больше свойственна очень древним охотникам-собирателям.
Станислав Дробышевский и вообще антропологи ссылаются на недавние открытия, где данные анализа ДНК очень ранних охотников-собирателей показывают, что в этой небольшой группе людей мужчины были братьями, а женщины - не-родственницы. То есть это была патрилинейная и патрилокальная группа. Вот что имелось в виду.

Термин "патриархат" правильно использовать, когда говорится о гендерном неравенстве в самом общем смысле.

Археологи нашли в Египте неопознанную мумию. В целях эксперимента спецслужбы разных стран попросили применить свои методы.

Американцы бились-бились на Мумией, ничего не узнали. Советские чекисты выходят из гробницы через 6 часов утирая пот: это Рамзес VII.
-откуда вы знаете? - сам, сука, признался.

Так вот, я услышала новый анекдот ( вполне детский по форме) такого же типа и мне кажется важным про него рассказать. Потому что действующие лица в нем -силовые структуры и анекдот довольно хорошо высмеивает их modus operandi

ОМОН, Следственный комитет и участковые выезжают на учения в лес. Задание: поймать и привести лося.

Омоновцы уходят и через пять часов приносят избитого и связанного лося.

Следователи Следственного комитета через 5 часов приводят избитых в кровь белочку, зайчика и ежа, каждый из который заявляет, что лось - это он.

Участковые через 12 часов приносят заявления от филина, волка, лисы и других животных, что в данном лесу лось не проживает.

Я обернулся посмотреть, не обернулась ли она, чтобы посмотреть, не обернулся ли я

Знаете анекдот? Одна обезьяна спрашивает другую, что такое условный рефлекс. Это очень просто - говорит первая. Нажимаешь на эту кнопочку и безволосые обезьяны в белых халатах бегут к тебе с бананами.

Так вот, я сегодня делала конспект про эволюцию приматов по первой лекции С.Дробышевского «От обезьяны к человеку» в Страдариуме Страдающего Средневековья (кто еще не подал, подавайте - есть возможность вскочить в последний поезд, тем более что записи лекции присылают - ой, и сегодня последний день скидки).

И пока я этим занималась, в рабочей почте появилось объявление. В Музей натуральной истории ищут социального (!) антрополога, одной из научных задач которого будет изучение посетителей, которые будут изучать обезьян в вольерах. Не шучу (само объявление вот тут в группе академических позиций).

Про любовную магию и ослиные ушки.
У царя Мидаса были ослиные уши, и никто бы об этом не узнал, если брадобрей, не в силах держать в себе, не выкопал бы ямку и не рассказал бы ямке, а ямке не вырос бы тростник, а из тростника не сделали бы дудочку, которая не запела бы про ослиные уши. Я готовлю лекцию про современную любовную магию, Расскажите анонимно ямке все, что вы слышали про любовную магию вокруг себя. Это займет максимум 5 минут. Спасибо!

"Новые анекдотчики": уголовка за современный юмор

В 1930-е годы людей, которых арестовывали по статье 58-10 "антисоветская агитация и пропаганда", называли часто "анекдотчики". Потому что анекдот - высмеивание советской действительности - воспринималось властями как мощное оружие, которое угрожает их существованию и наказывалось соответственно - от 5 до 25 лет.

Прошло 90 лет.

Современные нам репрессии за политические высказывания имеют другую внутреннюю структуру: преследуются в основном deadly серьезные осуждающие высказывания. Причем как прямые (антивоенный плакат), так и не-прямые (ленточка, желто-голубые шнурки). Эти высказывания могут быть сделаны детьми в виде антивоенного рисунка или реплики в детском чате, или взрослые могут танцевать на свадьбе под украинскую песню. Дискредитация российской армии - мерцающая категория без очевидных границ.

Но вот анекдот никогда не оказывался такой политической дискредитацией (и вообще юмористические мемы попадали в эту "серьезную ловушку" очень редко и как правило в связи с оскорблением верующих или наркотиками - в 2016 мужчина был обвинен в пропаганде наркотиков за смешной "пирожок" о наркотиках).

Почему анекдота не было? Потому, что текстовые анекдоты редки? Или потому что слово "анекдот" создавало фрейм (рамку) несерьезности и это защищало?

13 марта в Касимове был арестован Василий Большаков. Против него возбудили уголовное дело по статье о повторной «дискредитации» российской армии (280.3 УК) за анекдот, опубликованный 9 ноября 2022 г в ВКонтакте, когда сдали Херсон.

"Давненько не читал действительно смешных анекдотов:
— Сергей, а почему мы отступаем от Херсона?
— Володя, так ты же сам приказал освободить Украину от фашистов и нацистов…"

Получается, что внутренний принцип "наказываем за серьезные высказывания" был нарушен?
Но в любом случае семиотическая граница "дискредитации" подвинулась очередной раз.

Правда, мы знаем про эту историю только со слов адвоката, а надо бы посмотреть протокол (добрые люди, помогите).